Япония. От сегуната Токугавы - в ХХI век

В конце периода Сёва и в начале периода Хэйсэй весь мир повернулся лицом к японским вещам. По всему земному шару люди ели суши, покупали упаковки лапши быстрого приготовления в местных продуктовых магазинах, занимались дзюдо и карате, а также пели песни под караоке. Японские духовные ценности и принципы поведения также вызывали любопытство и иногда получали высокую оценку от представителей других национальностей. Когда в 60-е гг. Нобелевский комитет впервые решил присудить премию писателю из Японии, его выбор пал на Кавабата Ясунари, «чисто японского» романиста, работы которого, как считалось, передавали типично японскую меланхолию, во время исследования чувственной, хоть и хрупкой и ненадежной природы любви и человеческого существования. Ближе к концу столетия зрители в Японии и во всем остальном мире наполняли кинотеатры, чтобы посмотреть такие фильмы, как «Танпопо» («Одуванчик») и «Шэллуи дансу?»

(«Потанцуем?»). Первый из них представлял собой юмористические зарисовки на тему «японцы и еда». Второй изображал историю о том, как служащий средних лет пытается избавиться от одиночества своего существования, вступая в приятельские отношения с красивой инструкторшей по танцам, которая никогда не отрывалась от земли, и как его жена реагировала на возможность измены.

В других случаях люди за пределами Японии были заинтригованы тем, как изображение японского образа жизни и ценностей может содержать некий универсальный смысл. Так, когда здания, построенные по проектам Тангэ, получали международное признание, вторым японцем, получившим Нобелевскую премию в области литературы, стал Оэ Кэндзабуро. Его книги описывали опыт переживания трагедии Хиросимы, противостояние обитателей горных деревень на острове Сикоку и центрального японского правительства, а также жизнь отца со своим сыном-калекой. Хотя Оэ основывал свои романы на конкретных примерах позднего периода Сева, с точки зрения одного выдающегося литературного критика, он создавал «связь между специфическими обстоятельствами и универсальной точкой зрения». Подход Оэ, продолжал он, «фокусируется не на том, как далеки японцы от других народов, а наоборот, как близки. Оэ пишет о страданиях Японии, и, таким образом, о страданиях всего современного человечества»^{411}.

Используя самые разные образы, телесериал Осин

также привлек внимание широкой международной общественности. Он был показан в 41 стране. Вероятно, у многих появилось желание узнать что-нибудь о жизни простых японцев, после того как они посмотрели историю Осин, женщины, детство которой прошло в бедной деревушке на севере Японии, которая затем стала горничной, а затем, пройдя через ряд испытаний, стала владелицей супермаркета в Токио. Но настоящий секрет международной популярности сериала Осин, по словам одного аналитика, заключался в том, что центральный персонаж обладал качествами, выходившими за рамки языковых и культурных барьеров: «силой характера, сердечной теплотой, стойкостью, отвагой и трудолюбием»^{412}

. Что касается Миякэ, то журнал Elie удостоил фразы: Son style dupasse les modes

(«Его стиль выходит за рамки моды»), что является высшей наградой французской индустрии моды.

Будущий курс нового космополитизма пока остается неясным. Не появилось возможности в свете нового столетия узнать, когда Япония найдет способ преодолеть экономические и политические сложности, да и найдет ли она его вообще. Восемьсот лет назад, в начале XIII столетия, поэт Като но Чомэй был возмущен миром, который оказался для него столь несчастливым и полным бедствий. В поисках более спокойной жизни он покинул столицу и поселился в небольшой хижине в холмах, неподалеку от Киото. Там он написал Ходзоки — короткий комментарий относительно природы существования. «Реки, — начинал Чомэй свое эссе, — текут непрерывно, и все же вода не бывает одинаковой. В стоячих прудах в то же время меняющаяся пена возникает и исчезает, не застывая ни на миг. Таковым является и человек и его жизнь»^{413}. Отражая буддистскую концепцию непостоянства жизни, мысль Чомэй может выступать также в качестве метафоры, обозначающей современность. Как и его река, которая никогда не останавливает своего движения, порождая пузыри, исчезающие в мгновение ока, а затем снова возрождающиеся, узнаваемые, но уже иные, так и сегодняшние взгляды на то, что значит быть современным или что значит быть японцем, бесконечно меняются в ответ на завихрения исторических событий.