Ярослав Мудрый

Как отмечают исследователи, «Устав Ярослава» построен на тех же принципах, что и «Русская Правда», однако оба памятника практически не пересекаются друг с другом. В ведении церковных властей прежде всего оказывалась женщина - наименее защищенный член древнерусского общества. Епископский суд рассматривал случаи «умыкания», то есть похищения невесты (наиболее распространенный способ заключения брака в языческой Руси), изнасилования («пошибания»), а также оскорбления словом («Аже кто зовет чужую жену блядью…») - причем во всех этих случаях предусматривалось одинаковое наказание, а размер штрафа, назначаемого как в пользу самой оскорбленной («за сором»), так и в пользу епископа, зависел исключительно от социального положения подвергшейся насилию или оскорблению женщины: «Аже кто пошибает боярскую дщерь или боярскую жену, за сором ей 5 гривен золота, а епископу 5 гривен золота; а меньших бояр - гривна золота… а нарочитых людей - 2 гривны серебра… а простой чади - 12 гривен (кун? - А. К)…» Но точно такие же штрафы Церковный устав предусматривал и в том случае, если, например, дочь по вине родителей не была своевременно выдана замуж: «Аже девка· засядет великих бояр, епископу 5 гривен золота; а меньших бояр - гривна золота; а нарочитых людей - 12 гривен; а простой чади - гривна серебра». Необычной и на удивление гуманной даже для нашего времени выглядит и забота о добровольной, а не принудительной выдаче замуж невесты: «Аже девка не восхочет замуж, а отец и мати силою даду, а что створит над собою, отец и мати епископу в вине (то есть признаются виновными. - А. К.)»; и наоборот: «Аже девка восхочет замуж, а отец и мати не дадут, а что створит, епископу в вине отец и мати; также и отрокю». Но и родители защищены от насилия со стороны детей, причем защищены уже не только церковным, но и княжеским судом: «Аже сын бьет отца или матерь, да казнят (накажут. - А. К) его волостельскою казнью, а епископу в вине». В традиционном славянском обществе все эти вопросы решались исключительно внутри самой общины, силой традиций и обычая, без какого-либо вмешательства извне, а «Устав Ярослава» переводил их из сферы моральной в правовую сферу.

Подведомственны церковному суду были также разводы («роспусты»), двоеженство, блуд, особенно с родственниками, в том числе и духовными (между кумовьями), - все подобные случаи оговаривались особо и очень подробно. Любопытно, например, что епископский суд рассматривал и те случаи, когда мужчины «бьются женскы (то есть по-женски. - А. К): или укусит, или одерет (расцарапает. - А. К.)». В других случаях мужчин судил княжеский суд по нормам «Русской Правды», но здесь мужи как бы сами поступались своей честью и уподоблялись «женам».

Наконец, Устав четко определял круг лиц, подведомственных исключительно епископскому суду. Это иноки («чернец и черница»), поп, попадья, проскурница (просвирня) - то есть «церковные люди» («гex судити епископу, опрично мирян, и во что их осудить волен»), а также, по-видимому, население тех сел, которые были переданы князем епископским кафедрам и монастырям: «А что деется в домовных людях и в церковных, и [в] самих монастырях, не вступается князь, ни волостель… а ведает их митрополичий волостель…»

«А кто уставление мое порушит, - угрожал в конце судебника Ярослав (или, может быть, от его имени позднейший редакор памятника), - или сынове мои, или внуки мои, или правнуки мои, или от рода моего к, или от бояр ко, а порушат ряд мой и вступятся в суды митрополичьи, что есмь дал митрополиту и церкви и епископам по правилам святых отец, судивше, казнити по закону. А кто судиться станет со мною на Страшном суде пред Богом, и да будет на нем клятва святых отец 3 18, иже в Никее, и всех СВЯТЫХ»65.