Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси

Зато Чернигов не простил Мстиславу. Северская земля была обескровлена, реши Ярослав сделать еще одну попытку с привлечением уже пришедших в себя киевлян, полочан и тех варягов, что оставались, и Мстислав проиграл бы первую же битву вчистую.

Князь не глуп и понимал это не хуже других. Чем больше он думал о своем положении, тем больше понимал, что сам загнал себя в угол. На севере Ярослав, Мстислав мог не пропустить его в Киев, но в Киеве Брячислав, к которому на помощь легко придут варяги из Полоцка, Суздальская земля после помощи князя поддержит Ярослава обязательно, а вот северяне своего нового вряд ли…

Всю зиму Ярослав зализывал раны в Новгороде, а Мстислав метался в Чернигове. Победитель, которому победа не в радость… Он попробовал договориться с Брячиславом, но тот ответил твердо, мол, у меня с дядей договор, который меня устраивает и который тот строго блюдет, а будет ли такой же с Мстиславом, как сказать.

И Мстислав решился, послы отправились в Новгород. Выслушивая от князя, что должно говорить, черниговские бояре согласно кивали головами:

– Разумно, князь, разумно…

Мстиславу хотелось крикнуть: «Да что разумно?! Что не как победитель требую себе все, а прошу отдать только то, что уже и так завоевал?» Но он промолчал, понимая, что победить в сражении не всегда значит победить вообще. Выигранная битва еще не выигранная война.

* * *

Ингигерд родила второго сына, назвали мальчика Изяславом в честь старшего брата князя. Это польстило полоцкому князю Брячиславу Изяславичу. Крестильным именем малыша стало имя Дмитрий в честь святого воителя Дмитрия Солунского, небесного заступника воинства. Его помощь и поддержка князю была ой как нужна!

Ингигерд после родов долго болела, отношения между супругами были натянутыми. Их всегда спасали ночные объятия, когда под покровом ночи забывались все разногласия дня. Но пока это было невозможно, и особой теплоты не было. Ярослав ни разу не упрекнул ни Хакона, ни его дружину, но Ингигерд чувствовала себя чуть виноватой в том, что позвала именно эту дружину. Как обычно, у нее чувство вины тут же порождало чувство протеста, а сознание, что протестует неправедно, порождало еще большее чувство вины, и следовал новый виток. Несмотря на четверых прекрасных детишек, любящего мужа и полный достаток и даже поклонение, Ингигерд не чувствовала себя полностью счастливой.

Обычно о таких говорят – мол, с жиру бесится. Но она бесилась несознательно, нутро жаждало душевного единства с мужем, а его не было. И не было не потому, что не любил или она не любила, а просто и глупо потому, что не понимали друг друга! Оба гордые и обидчивые, при малейшем подозрении на невнимание или нелюбовь они замыкались каждый в себе. Уступчивый со всеми остальными, Ярослав с женой поступаться не хотел, если в его жизни и была постоянная война, то велась она, к сожалению, с самым дорогим человеком – матерью его детей. Он готов был сложить все к ее ногам, самого себя не пожалеть за нее и детей и… заносчиво усмехался, стоило заподозрить жену в пренебрежении.

Ингигерд отвечала тем же, только еще и обязательно мысленно сравнивала мужа с далеким Олавом. Олав превратился в идеал во всем и предмет укора Ярославу. Постепенно эти укоры стали произноситься не только мысленно, но и вслух! Сравнивать его с далеким неведомым человеком, которого она еще и никогда не видела?! Князь обиделся и имел на это право. Ему бы поговорить с женой, но гордость не позволяла. Не в силах справиться со своими чувствами, Ярослав страдал и старался всячески доказать Ингигерд, что он лучше, чем далекий Олав. И такие поражения, как то, что случилось под Лиственом, повергали его во мрак.

* * *

Зима прошла тяжело. Она уже близилась к концу, когда в Новгород вдруг прибыло посольство… от Мстислава! Ярослав не стал звать их в Ракому, где жила Ингигерд с детьми, сам приехал на новгородское дворище. Чего еще хочет победитель – чтобы князь приполз к нему на коленях просить оставить Новгород? Но, несмотря на отъезд Хакона с остатками дружины, у Ярослава было много сил, и начнись война снова, он выиграл бы, учтя предыдущие ошибки. Только воевать совсем не хотелось.

Черниговские бояре не отличались от любых других, кто-то потолще, кто сухощавей, кто выше, кто ниже… Князя поразило то, что они не держались победителями, не оглядывались вокруг, словно прикидывая, что сколько стоит, напротив, были приветливы и вежливы. Странное, однако, посольство.

Но еще больше всех поразило предложение, которое привезли северяне. Князь Мстислав признавал старшинство Ярослава, звал вернуться править в Киев и просил (!) себе левобережье Днепра, оставляя все остальные земли Ярославу!

Князю показалось, что он ослышался или не так понял. Взял пергамен, развернул, сломав печать Мстислава, пробежал глазами строки. Бояре с интересом следили, как Ярослав читает. Верно говорят, что он грамоту разумеет, не позвал писца, сам прочел…