Ярославский мятеж

Сразу же надо оговориться, что сами жители села Диево-Городище ни разу не сомневались относительно того, кого поддерживают и кому идут на помощь: «Поехали на велосипедах в город Ярославль на помощь белой гвардии», «У штаба Белой гвардии встретились с отрядом волости», «Направил нас всех в штаб Белой Гвардии и дал нам проводника», «И нам было дано приказание из штаба белой гвардии, чтобы мы вернулись обратно», «Был второй сельский сход, на котором было постановлено всем пойти в город Ярославль на помогу белой гвардии» –

и т. д. Первый отряд добровольцев выдвинулся в сторону Ярославля уже вечером 7 июля. Большая часть передвигалась на велосипедах, но и на них повстанцы не успели добраться до города до темноты. Они остановились в Яковлевской слободе, которая в настоящий момент является восточной окраиной города. Здесь отряд разделился – кто-то ночевал прямо в лесу, кто-то дома у знакомых. Наутро в Яковлевском оказалось уже приличное количество народа – около 200 человек, много людей приходило из окрестных сел и деревень. Собравшись, они двинулись в сторону «мятежных» Тверц, заволжской части Ярославля, где восставшие образовали отдельный фронт, тянувшийся от железнодорожного моста через Волгу до станции Филино. Здесь же началось вооружение прибывших крестьян. И вот именно в этот момент выяснилось, что бо́льшая часть из них были не слишком-то хорошими «вояками». Некоторые, получив винтовку, по привычке тут же направлялись пить чай. Один из участников событий вспоминал: «Все приехали в Тверицы в чайную и стали чай пить, и мы, сидя в чайной, услышали, кричат: “Кто желает брать винтовки”, и потом стали принуждать, чтобы брали оружие»

. Или: «Но в штаб мы не вошли, товарищи мои пошли в чайную рядом со штабом», «Мне он и другие из толпы предлагали работать в каком-то Комитете, но я наотрез отказался и пошел чай пить»

. Когда же выяснилось, что, оказывается, нужно будет воевать и выполнять чьи-то приказы, крестьянский энтузиазм и вовсе испарился. Один из крестьян позже вспоминал: «Когда мы приехали на станцию Коченятино и через несколько времени навстречу нам ехал эшелон Красной Гвардии, нам скомандовал офицер в цепь, мы отказались, но офицер в свою очередь закричал, что мы вас расстреляем за то, что не подчиняетесь. Но мы все-таки в цепь не пошли, но в это время близь нас разорвался снаряд, и после этого мы все пошли на платформу вагона и поехали обратно на станцию Урочь»

. Подобного рода свидетельств – масса: «Я напугался, что могут убить. Собрался, сел на велосипед и поехал за село» – и т. д. В итоге из нескольких сотен прибывших крестьян на тверицком участке боев осталось не более семидесяти. Впрочем, даже это обстоятельство не мешало штабу Перхурова поначалу рассматривать общую тенденцию как благоприятную. Например, в штабном извещении от 9 июля 1918 года сообщалось: «В уездах все больше и больше разрастается восстание крестьян; по точным сведениям, в трех уездах свергнули и свергают власть большевиков, арестовывая советских руководителей и красноармейцев. Повсеместно в волостях крестьяне организовывают отряды добровольцев, вооружают их и посылают в распоряжение Ярославского Штаба. По донесениям из волостей, в настоящее время к Ярославлю массами подходят крестьяне-повстанцы».