Ярость демона

После этого он спустился к реке, набрал там красных улиток и разложил их по аквариумам.

Разумеется, где-то в развалинах замка Мальграв можно было отыскать противоядие, созданное Озирисом Вардом, но Джолан хотел решить проблему самостоятельно – своим умом и своими силами, чтобы достойно завершить дело, много лет назад начатое его учителем, мастером Морганом Моллеваном.

Часом позже, когда Джолан возился с перегонным кубом, в проломе крыши мелькнула какая-то тень.

Прищурившись, Джолан взглянул в небо. Над аптекарской лавкой кружил дракон.

– Шипогорлый верден, – пробормотал Джолан.

Дракон был той же породы, что и тот, которого убил Бершад в первый день их знакомства. И примерно такой же величины.

Джолан вернулся к своему занятию.

Чуть позже вдали заржала лошадь, послышался топот копыт. Джолан встал и обернулся. Сердце забилось сильнее.

Оромир был без доспехов, без маски и без меча, в рубахе и штанах из домотканой холстины и в крепких сапогах. Он спешился, прошел через луг и остановился в дверном проеме.

– Я искал тебя в Незатопимой Гавани, но мне сказали, что ты уехал куда-то на север.

Джолан кивнул.

Оромир оперся о закопченный дверной косяк.

– Зря ты меня с неболёта ссадил.

– Я не хотел, чтобы ты погиб.

Ослик подошел к Оромиру и обнюхал его сапоги.

– Как его зовут? – спросил Оромир, погладив ослика по морде.

– Камберленд, – ответил Джолан.

Оромир вздохнул и негромко произнес:

– Когда Камберленд погиб, я возненавидел всех и вся. И Гаррета, и Змиерубов, и вообще всех. А всю свою ненависть я выплеснул на тебя. Наговорил тебе гадостей. Прости. – По щеке Оромира скатилась слеза. – Я не забыл, что между нами было раньше. Я очень хорошо это помню. Мне хотелось бы это вернуть, но я не знаю, как это сделать. Не знаю, возможно ли это.

Оромир разрыдался. Слезы текли рекой.

Джолан подошел к нему и взял его за плечи:

– Я тоже не знаю. Но мы с тобой попробуем.

Он начал целовать Оромира – его губы, глаза и щеки, – чувствуя соленый вкус его слез.

– И с чего же мы начнем? – прошептал Оромир.

– С чего-нибудь легкого, – сказал Джолан. – Например, как зовут твою лошадь?

122. Эшлин

Развалины Заповедного Дола

В Заповедный Дол Эшлин отправилась одна.

Каира, опасаясь за безопасность сестры, хотела послать с ней целый отряд воинов.

– Тебе недавно ампутировали руку, – напомнила она. – Ты же даже прокормить себя не сможешь.

Эшлин со смехом отмахнулась. По правде говоря, ее левая рука давно уже не делала ничего полезного, а только сеяла смерть и разрушения. Эшлин рада была от нее избавиться.

К тому же она любила путешествовать в одиночку. Всю жизнь ее окружали люди – придворные, слуги, телохранители. Одиночество было роскошью. Эшлин наслаждалась тишиной и спокойствием, зная, что по возвращении в Незатопимую Гавань ее ждут бесконечные совещания, аудиенции и деловые встречи.

На закате она добралась до Заповедного Дола.

Жители покинули город всего несколько месяцев назад, но джунгли уже отвоевали большинство построек.

Повсюду росли густые папоротники, по стенам домов вились толстые плети лиан, усыпанных оранжевыми, синими и желтыми цветами. Над цветами жужжали пчелы, порхали бабочки и сновали колибри, трепеща переливчатыми зелеными крылышками. Эшлин с трудом разглядела на замшелых крепостных стенах статуи ягуаров, рядом с которыми желтыми огоньками мерцали глаза живых зверей.

В облаках парили три серокрылых кочевника.

Эшлин вошла в город через восточные ворота, превратившиеся в груду прогнивших бревен, облепленных лишайниками, и направилась к озеру в центре города.

На улицах валялись обглоданные скелеты крупных зверей – оленей, тапиров и окапи. В безлюдном городе расплодилась и мелкая живность, на которую драконы не обращали внимания, – красные и синие лягушки размером с яблоко, смышленые белохвостые носухи и полсотни видов птиц, свивших гнезда на пустующих чердаках.

В кристально чистой воде озера, среди лилий и камышей, плескались яркие рыбки, высовывались из воды, хватали мух и мошек и снова уходили на глубину. На гладких камнях грелись черепахи, а на их панцирях сидели хамелеоны и ловили бабочек.

На острове посреди озера росли плакучие ивы, опустив длинные ветви к самой воде. Деревья раскачивались под легким ветерком, будто танцовщицы под музыку.

Эшлин поднесла руку к глазам.

На илистом берегу острова дремала дракониха.

Эшлин скинула сапоги, разделась и забрела в воду. Рыбки испуганно прыснули в разные стороны. Плеск воды разбудил серокрылую кочевницу. Дракониха перевернулась на спину и лениво посмотрела на гостью.

– Да-да, я тебя очень боюсь, – сказала Эшлин.

Дракониха облизнулась, фыркнула и снова закрыла глаза.

Среди деревьев мелькнула знакомая фигура.

Из чащи вышел Сайлас Бершад и улыбнулся Эшлин.

Она не жалела о том, что ей пришлось сделать с Бершадом на архипелаге в Море Душ. Главное, что его удалось спасти. Он заслужил тихую и спокойную жизнь вдали от посторонних глаз, среди его любимых зверей.

Скрытый от всех, кроме Эшлин.

Она нырнула в прозрачную воду и поплыла на остров.

Живность Заповедного Дола