Ярость обреченных

Короткий взгляд за спину. Нет, топчу еще слишком далеко — до вала им не менее сотни шагов. Да и затаскивать пушки на отвесную земляную стенку, а потом еще и нацеливать их, и все это под огнем противника… Решение приходит с очередным взрывом, слизавшим с гребня вала десяток смешавшихся между собой стрелков Алпа и Серхата.

— Серденгетчи, вперед! Руби их!

— Арра-а-а!!!

Вырвав ятаган из ножен, спрыгиваю вниз. На этот раз падение дается легче — внутреннюю стенку лехи (вал защищали именно они!) сделали не слишком отвесной. Только мягкий удар в стопы и практически удобный спуск, преодоленный на пятой точке…

Первыми на новую опасность среагировали панцирные всадники. Десяток кавалеристов отделился от задних рядов, развернув лошадей в нашу сторону, — но места для разгона им нет.

Легко спружинив от земли, перехожу на бег. Всадники атакуют не строем, я прыгаю вправо, уходя от сабельного замаха вырвавшегося вперед воина, и следующим же прыжком оказываюсь у задних копыт его жеребца. А через секунду лезвие ятагана полосует плоть несчастного животного. Оглушительно взвизгнув, конь падает на бок.

Скачок к наезднику, пытающемуся высвободиться из стремян, — и, прежде чем его сабля описала дугу, блоком закрыв хозяина, мой клинок врубается в нижнюю часть шеи, не защищенную шлемом…

Великий князь Торог Корг.

В тот миг, когда масса ени чиры, спасаясь от пушечного огня, схлынула с вала вниз, в битве настал окончательный перелом. Заурцев и так было слишком много, а теперь, когда к ним присоединились стрелки, их стало едва ли не втрое больше, чем нас. В строю осталось полторы сотни всадников, да менее двух с половиной сотен пикинеров. И сейчас нам нужно успеть отступить к воротам, протиснуться всей массой в узкую арку прохода — всего-то десять шагов — и при этом не позволить врагу ворваться в крепость на наших плечах. А ведь к воротам уже бросилось более полусотни закованных в броню пешцев врага — наверняка лучшие из лучших!

— Ко мне, воины! Ко мне!!! Давай сигнал отступления!!!

Над схваткой повис пронзительный вой рожков; я же, отступив в задние ряды после первых секунд копейного тарана, разворачиваю Ворона назад, увлекая за собой захваченных рубкой кирасир.

— Все за мной! За мной!!!

Жеребец мгновенно срывается на тяжелый галоп, понукаемый резкими ударами пяток в бока, следом за мной из гущи боя вырывается не менее трех десятков гвардейцев. Оставшиеся слишком заняты рубкой с наседающими заурцами — ну и пусть. Три десятка тяжелых всадников разметают полсотни пешцев, как матерый секач свору дворняг. Тем более что у них нет копий!

Ветер бьет в лицо, выдавливая слезы из глаз, а примятая трава, во многих местах окрасившись кровью, сливается в единый чудный узор. Сердце бешено скачет в груди, гоняя по жилам кровь, а руки наливаются яростной мощью — хорошо! С каждым мгновением приближаясь к заурцам, уже не столько спешащим к воротам, сколько убегающим от нас, я вновь ощущаю чудовищный азарт схватки, погони — и хочется орать от восторга!

— Бей!!!

Вот дистанция между нами практически сократилась до самопального залпа. Между тем замедлившиеся враги (ну да, в доспехах не набегаешься) даже не пытаются выровнять строй. Похоже, для них уже все кончено… Что же, в таком случае не стоит тратить драгоценный заряд вторых самопалов…

Резкий окрик командира заурцев — я примечаю его по особому узору на белом колпаке с откинутым назад верхом, — и еще мгновение назад разрозненные воины тут же сбиваются в кучу. Впереди строится полтора десятка стрелков с огнестрелами и самопалами.

— Самоп…

Прежде чем я успеваю достать из кобуры заряженный ствол и отдать команду, враг огрызается залпом. В упор.

Инстинктивно подняв Ворона на дыбы, я жертвую жеребцом, в чье брюхо и грудь ударило две пули. Конь начинает заваливаться назад — но, вовремя освободив ноги из стремян, я успеваю спрыгнуть и откатиться от жеребца, в судорогах бьющего копытами.

Сзади раздается несколько взрывов и вторящие им крики боли — ручные гранаты заурцев остановили атаку гвардейцев, коих не достает залп. А между тем основная масса развернувшихся к крепости всадников еще слишком далеко…

— К бою!

Хрипло выкрикнув команду, разряжаю в сгрудившихся заурцев самопал и кусаю губы от досады — мой выстрел выбил лишь рядового стрелка, а я мог потратить его на командира, державшегося справа! Последний же гортанно проорал приказ и бросился ко мне, увлекая за собой ждущих своего часа мечников…

Короткий взгляд назад — за спиной, пошатываясь, встает лишь десяток бойцов…

— Бей!!!

Первый заурец, плотно сбитый крепыш среднего роста, вырывается вперед, видимо рассчитывая на скорую победу. Вот только палаш раза в полтора длиннее ятагана — и я, мгновение назад устало опиравшийся на клинок, тут же атакую отточенным уколом. Не ожидавшей от меня подобной прыти заурец повисает на палаше, словно насаженный на булавку жук, широко раскрыв от удивления глаза.