Ящик Пандоры

— Ха, узнал! Они вместе все это и состряпали! — гаркнул Турецкий.

— Нет и еще раз нет. Если бы вы видели его лицо—

— Да разве у него лицо? Харя это, а не лицо,— не унимался Турецкий.

— В том-то все и дело, что на этот раз у него было лицо, притом лицо человека, которого втоптали в грязь... Но все равно, я понимаю, что своим походом я усугубил ситуацию чрезмерно.

— Семен,— вздохнул Меркулов,— ведь ты же знаешь, что к начальству надо ходить только в двух случаях.

— Знаю, Костя, знаю — ругаться и требовать,— замахал руками Моисеев,— но...

— Извини, Семеныч, я тут краем уха слышал, пока своим звонил, Сашок говорил что-то про город Караул,— тронул Грязнов Моисеева за плечо.

— Говорил, Слава. Валерия жила там со своим первым мужем, и именно в то время Биляш там командовал лагерем для политзаключенных.

— Так вот, в «послужном» списке этого «Кочегара» числится покушение на убийство оперуполномоченного милиции, за что он схватил политическую статью и отбывал наказание в городе Караул. Название для города, хотя, может, и исторически сложившееся, но все-таки дурацкое, поэтому я и встрепенулся. Вот, можете сами посмотреть.

— Интересно, какими узами связаны эти тезки с ныне покойным Биляшом,— произнес Меркулов, отложив в сторону полученную от Грязнова справку.

— Какие еще тезки, Константин?

— Шура, они ведь тезки — Валерия Зимарина и Валерий Транин. Как ты с Турецким.

— Ты мне такие сравнения не приводи, Константин. Но я теперь и вправду думаю, что эта троица из одного гнезда вылупилась. А ведь это моему тезке на ум пришло проверить, где раньше служил Биляш.

— У него уши отморожены, Александра Ивановна. Я услышал от Клавы, что Валерия жила за Полярным кругом, подумал, что там самое место для отмораживания различных частей тела. <

Давно молчавший телефон прервал обмен мнениями. Ольга Меркулова сняла трубку.

— Александра Ивановна, вас.

Романова молча слушала кого-то, делая записи в блокноте. Сказала коротко:

— Спасибо, маленький,— и положила трубку. Потом засмеялась: — Это мой сын. Он для меня все равно маленький, хотя собирается жениться. Ну, это так, между прочим. Так вот, Вячеслав, предстоит настоящая работа. Моя Пташка Божья раздобыла несколько адресов, по которым надо искать Травина. Обрати внимание на последний.

— Уже вижу. Ярославская жэдэ. Две остановки от дачи Зимарина. Еду на Петровку, беру с собой Горелика, буду оттуда координировать действия ребят. В первую очередь организую группу захвата туда, потом — по остальным адресам. А ты, Сашок, сиди молчи. Хоть у тебя на морде дизайн в духе Сальвадора Дали, но все же могут признать. Об Ирке мы побеспокоимся. Я исчез...

— Стой, Вячеслав! Ты забыл, о чем я тебя просила?

— Честно говоря, забыл, Александра Ивановна. А, да, о «приятеле»! Я сейчас свяжусь с ним и вам сюда перезвоню. Вы пока с Константин Дмитричем обмозгуйте операцию. Так я еще раз исчез!

— Ну, что будем дальше делать? — спросила Романова, когда за Грязновым и Гореликом захлопнулась дверь.

— Александра Ивановна, Костя, у меня тут несколько страничек моих соображений,— запинаясь и с опаской поглядывая на Меркулова, начал Турецкий,— в общем-то, это версия, многое еще неясно, но я кое-что вспомнил, пока был в больнице.

— Давай, давай, Александр, зачитывай нам свое сочинение вслух, а ты, Константин, слушай и не ехидничай!

— Шурочка!! Я — ехидничаю?! Саша, разве я когда-нибудь...

— А кто дал Сашке прозвище «Главного Инспектора по Версиям» и все с большой буквы?

— Честное слово, больше не буду! Мы слушаем тебя, Саша.

* * *

— Самое удивительное, что все, на мой взгляд, так и есть,— проговорил Меркулов и спохватился: — Я, кажется, все-таки съехидничал?

Романова махнула рукой, и снова спросила:

— Так что все ж-таки будем делать? Откуда я возьму такую армию, чтобы все это дело расхлебывать?

— Нельзя объять необъятное. Старо как мир, но истина. Даю установку: не ввязываться в эти смертельные игры, а локализовать задачу до минимума. Хотя и на этом пути не исключено, что нам придется побороться с империями, такими как армия, КГБ и военно-промышленный комплекс. Наша задача и благородней, и домашней. Что нас больше всего волнует во всей .этой истории, я говорю — волнует, а не интересует? Прежде всего — выручить мальчонку. Работа по этой линии идет полным ходом, я бы даже сказал, с перебором, имея в виду весьма нежелательное участие Ирины. Второе — дело Бабаянца и Турецкого. Что скажешь, Семен?

— Мы с Александром Борисовичем займемся этим делом, пока, так сказать, предварительно,— разговором и набросками, а потом и на практике. Надо начинать с Чуркина, он тип не совсем устойчивый, но вообще я не понимаю, как он оказался в этой компании. Так что мы составим план...