Идеальная совокупность. Том 1

Был повод сердиться и на себя, но своему девиантному поведению Кораблёв нашёл оправдание. Довели! Оттого и позволил он себе в пятницу расслабиться в компании с военкомом. Культурно посидели с Даниилом Никитовичем на соседском деле. С утреца товарищ полковник подбил его поправиться. Не имевший привычки лечить подобное подобным Кораблёв согласился выпить по бутылочке 0,33 светлого. В результате накачались пивом до хорошего. Любимая супруга, соответственно, учинила разбор. Декларировала, что отказывается сочувствовать проблемам, которые лечатся запоем.

«Запоев ты, Олечка, не видела, — мысленно обижался воскресным утром Кораблёв, размешивая в стакане с водой таблетку «Алкозельцера». — Как у вас, баб, всё просто. Всё вам вынь да положь. А какой ценой достаются должность, зарплата и уважение, вам начихать».

Телесно к понедельнику он выходился, но в мозгу ещё клубилась похмельная муть.

По озвученным причинам утренняя оперативка вышла скомканной. На единственном вопросе Кораблёв заострил внимание. Каждое уголовное дело надлежит безотлагательно снабдить постановлением об его изъятии из производства следователя прокуратуры и о передаче следователю СК — физически тому же человеку. Добуквенная казуистика — конёк уголовного процесса.

Отпустив парней, Кораблёв вытащил из-под лежавшего на столе оргстекла шахматку. Воткнулся взглядом в разграфлённый листок, решая задачу, как перетасовать колоду, чтобы разгрузить одного следопыта под новый материал, по которому сегодня же надо возбуждать «глухую» сто одиннадцатую четвёртую[52].

Перспектива при этом пострадать не должна. Восемь квадратиков по периметру обведены красным. Эти дела в сентябре обязаны уйти в суд. После утверждения обвинительных заключений Кораблёв с чувством честно выполненного долга по линейке заштрихует квадратики красным фломастером.

Убывает всегда медленнее, чем прибывает. За декаду на стол прокурора легло только одно оконченное дело. Правда, это не была банальная бытовуха. Эксклюзив! Парочка безбашенных гаишников обвинялась в похищении человека. Личный мотив вытекал из разборок на коммунальной кухне. Обвиниловку по отморозкам в погонах Кораблёв планировал подписать сам. Не срослось. Иногородние адвокаты бессовестно затянули ознакомление с делом и подписали протокол «двести семнадцатой»[53] в прошлую пятницу, когда процессуальные полномочия у игроков изменились.

Оставалось надеяться, что претензий у «ока государева» не возникнет. Дело было вылизанное.

На стук в дверь руководитель СО отозвался рефлекторно:

— Приём граждан в первом кабинете!

— Мы по повестке, — голос принадлежал адвокату Стрельниковой, вступившей в борьбу с неподатливой дверью. — Какая пружина у вас тугая, Александр Михайлович.

Сложив два плюс два, Кораблёв смекнул, кто составляет компанию Инге Юрьевне.

«Всё-таки явилась тётя доктор. А я думал, начнёт выпендриваться».

Вплывавшие через порог особы, судя по замашкам, претендовали на статус «леди».

— Бонжур! — неформальное приветствие использовалось адвокатессой в качестве лакмусовой бумажки.

Не обнаружив улыбки на лице хозяина кабинета, лицедейка отыграла назад:

— Извините, Александр Михайлович. Никак не могу привыкнуть к тому, каким большим начальником вы стали. Здравствуйте. Мы присядем.

Вопросительной интонации крайняя фраза не содержала.

Усаживаясь, женщины демонстрировали опасения за сохранность брендовых одеяний. Стрельникова провела пальцем по сиденью стула, чисто ли.

Скромно, однако, живёт главный следователь, такой, вероятно, вывод ими был сделан в результате изучения обстановки.

Как будто тётеньки прямиком с приёма в Букингемском дворце пожаловали.

А ведь замовский кабинет по отделке не уступал прокурорскому. Мебельная стенка кустарного производства, привет из эпохи застоя, но сработана мастером. Четверть века эксплуатации, а жёлтые панели, покрытые прозрачным лаком, сохранили блеск. Ни одна дверка не провисла, ни одна полка не покоробилась.

В интерьере многое изменилось стараниями Кораблёва.

Место монструозного телевизора «Рекорд» заняла элегантная видеодвойка «Sony». Крепкий письменный стол сменил расшатанного пращура, а солидные венские стулья с велюровыми сиденьями — разномастных колченогих инвалидов.

Помещение в позапрошлом году подверглось косметике. Что удивительно, финансировала ремонт прокуратура области.

Стены тогда перекрасили в успокаивающий нервы голубенький цвет. Потолок освежили побелкой. Ущербный паркет замаскировали линолеумом, который в силу дешевизны, к сожалению, успел кое-где протереться.

Люминесцентные лампы, гудящие и мигающие, на цивильные светильники Кораблёв заменил на свои деньги.

Бич кабинета — оконная рама, древняя, рассохшаяся, щелястая. Вставить вместо неё стеклопакет не удалось. Теперь она — головняк нового хозяина.

Жалко будет съезжать, невзирая на сырость в межсезонье и дефицит естественного освещения. К слову, после того, как был выкорчеван кустарник в палисаднике, стало посветлее. Насколько, конечно, это возможно в помещении, окно которого глядит на северо-восток.