Идеально безумный мир

– Да, – господин маркиз, чьи мысли скакали с бешенной скоростью, в основном крутясь вокруг воспоминаний печальных, вспомнив о чем-то более приятном, слабо улыбнулся, – Я помню… Помню учителя, которого я долгое время считал дьяволом, а потом понял, что добрее него дьявола и быть не может… Помню, чему он учил меня. Помню его слова, когда он делал гравировку внутри перстня, его угрозу… Мы тогда повздорили – я, признаюсь, был довольно строптивым учеником, – и он сказал, что однажды заставит меня продемонстрировать ему свои умения, вернув память самому себе после того, как он ее сотрет. Сказал, что единственной подсказкой мне он сделает перстень, ибо я должен буду надеть его и когда мне удастся выполнить это задание, опал на нем засияет ярче солнца… – он перевел взгляд на сверкающий опал и грустно улыбнулся, – Как жаль, что учитель уже не узнает, что я все-таки справился с его заданием.

– Трогательные речи, – старый маг, хмурясь, выпрямился, внимательно глядя на наследника силы его предка, – Однако, сейчас не время для ностальгии. Пока вас не было, кое-что произошло, Альжбета выяснила нечто, что вынуждает вас, вынуждает всех нас действовать как можно быстрее, вынуждает торопить события. У меня есть книги, записи, которые оставил мой великий предок и которые однажды я надеюсь передать своим потомкам, и я бы просил вас пройти со мной, дабы мы могли всецело…

– Тьери, – Татьяна, размышляющая о чем-то своем, слушающая хозяина дома вполуха, неожиданно вклинилась в разговор, – Простите, но вы упомянули потомков… У вас есть дети?

Мужчина нахмурился. Вопрос был ему странен.

– Я не понимаю, чем вдруг вызван ваш интерес к этому аспекту моей жизни, но, признаюсь, что да. У меня есть сын, который, увы, не разделяет моей тяги к магии.

Девушка почувствовала, как екнуло сердце. Чарли упоминал об отце-маге… И вряд ли он, как пират, должен был интересоваться магией, неужели…

– А… простите еще раз, как его зовут?

Тьери недоуменно моргнул.

– Шарль. Шарль Гайлар, но я действительно не понимаю…

Наваждение рассеялось, как легкий дым. Смутная догадка оказалась ложью, и Татьяна немного поникла, виновато вздыхая. Стало даже несколько стыдно – как могла она подумать, что потомок, наследник Рейнира сейчас носится по морям, верша разбой и отнимая чужие жизни? Глупость какая-то, честное слово.

– Я ошиблась… – она быстро улыбнулась и, мотнув головой, буркнула, – Я думала о другом. Вы… вот те книги, о которых вы сказали, там может быть сказано, как нам справится с Альбертом? Я бы не хотела убивать его, просто вернуть мир на свое место, и все…

– Если такой способ есть, мы его найдем, Татьяна, – хранитель памяти, только сейчас как-то осознавший, что его родственнице может быть неприятна мысль о возможной необходимости убить мастера, ободряюще улыбнулся, – Признаться, мне бы тоже не хотелось убивать его, – в конечном итоге, для меня он тоже не чужой человек. И, кроме того, мне совсем не хочется оказывать услугу маркизу Мактиере, выполняя месть за него… Мы постараемся найти способ обойти это. Обязательно постараемся, не так ли, Тьери?

***

Анхель медленно выпрямился и, выйдя на опушку старого леса, остановился рядом с рыжеволосым молодым человеком, подставляя лицо лунному свету. Это был единственный свет, который он мог переносить – солнце жгло его кожу, раздражало его сознание и находиться на нем он не мог. Не мог уже более тысячи лет и давно привык к этому.

– Зачем ты говорил с ним? – рыжеволосый человек, не поворачиваясь, как будто не замечая присоединившегося к нему альбиноса, чуть прищурился на луну. Мактиере пожал плечами.

– Мне нужно было выговориться.

– Выговориться? – собеседник мягко усмехнулся, приподнимая бровь, – Разве я для этих целей более не подхожу? Зачем тебе говорить с врагом, Ан, зачем рассказывать ему о наших целях, наших намерениях? Объяснись, я не хочу думать, что ты предал меня.

– Что за глупости! – Анхель, вспылив, едва не схватил собеседника за грудки, – Чес, я никогда не предам тебя и тебе это прекрасно известно! Предать тебя… все равно, что предать себя, я бы не смог… Мне просто хотелось увидеть ла Бошера. Увидеть его таким, каков он есть, каким он стал, хотелось убедиться, что это действительно Венсен, что он все вспомнил… Я убедился. Я рассказал ему о нас…