Идеальное несовершенство

– Подозреваешь, что – что? – морща брови, спросил у Анжелики Замойский. – Что он не стахс? Хочешь сравнить ДНК?

– Стахсом он наверняка не является, – подтвердила та. – Но я подозреваю, что он – и не человек.

– Тогда кто?

– Чья-то биологическая манифестация, – пожала она плечами. – Фоэбэ, инклюзии. Знать не знаю.

Анжелика легла на землю, сунула ладони под голову.

– Подождем, – пробормотала она, всматриваясь в равномерно колышущийся водосклон.

Замойский подошел к самой границе Зоны (так, что даже почувствовал, как по выставленной вперед ноге побежали мурашки), повторил:

– Не стахс.

– Ты же видишь, какого цвета у него кожа. Это противоречит любым Традициям.

Дракон приземлился на гари. Подбежал к огню, взмахнул хвостом.

– Обладаю воспоминаниями, соответствующими облику его тела, – сказал он.

– О? И какими же?

– Рваными, – наномат рассмеялся. – Движение, темнота, твердые логические структуры. Внутренняя память – это функция конфигурации нановара; если распадаемся в хаосе – гибнет навсегда. Если бы я, отрезанный от Плато, распался на составные модули, помнил бы лишь то, что вырезано у меня в костях, встроено в процедуру самоорганизации.

Замойский слушал Смауга и все никак не мог избавиться от впечатления, что слова наномата доходят до него не в колебаниях воздуха, но проявляются непосредственно в сознании – настолько неправдоподобным, сказочным казался ему вид разговаривающей человеческим голосом рептилии размеров TIR-а. «Дисней», допущенный к секретным механизмам вселенной – гротеск? хоррор? кич? Адам все еще удивленно моргал.

Присел на корточки у головы Анжелики:

– Слушай, а зачем эти тесты, прикажи ему попросту пройти внутрь и вытащить этого щенка. Или кто он там такой.

Макферсон прикрыла глаза рукою, словно ее опалял сам взгляд Замойского, а не отражающееся от синих волн солнце.

– В том-то и дело, что мы не знаем, кто он, собственно, такой. А если это наноматическая кукла фоэбэ? Предположим, они вовсе не хапнули вместе с нами какого-то там ребенка из Пурмагезе – и значит он не жертва.

– Не понимаю, – Адам обернулся на пузырь огня. – Ребенок. Ты о чем?

– Ты смотришь на одного из похитителей, – потом она подняла руку и указала на Смауга. – Это его наноматы. Лишь случайно мы сконфигурировали их для нашего собственного использования. И было бы совершенно безрассудно посылать его в столь большом количестве в изолированную Зону, чтобы тот мог их перехватить и повернуть против нас.

– Я уже не знаю, что тут разумно, а что нет, – фыркнул он.

– Не притворяйся, – она иронически улыбнулась. – Тебя ведь это развлекает.

Он взглянул на нее с ужасом. Развлекает! Ну да! Ну, может сначала, еще в Африке… было даже слегка возбуждающе. Но теперь?

Развлекает!..

Он поднялся и пошел вперед. Петля была на удивление обширной, понадобилось пройти почти километр, чтобы войти в следующую складку. Искал реку, озеро – должен был помыться, смыть с себя эту грязь. Дорогой резал в кристалле узор маршрута (шумели успокаивающе ивы).

Наконец он почти упал в холодные волны. Пришлось выйти и раздеться в шаге от границы изменения горизонта. Адам сложил одежду и прыгнул головой вперед в колючие кусты и камни. Зеленоватая вода сомкнулась над головой. Выплыл, отфыркиваясь.

Дул сильный ветер, и, лежа на поверхности воды, Адам покачивался вверх-вниз. Расслабил мышцы, закрыл глаза. Теперь, сквозь ресницы, отчетливо видел искривленную над ним равнину – сейчас она его не ослепляла. Ему даже казалось, что различает смолисто-черный бублик Смауга и теплую драгоценность остановленного во времени пожара.

От озера подле руин тоже дул ветер и тоже холодный. Ночь колыхалась в ритме его дыхания. Замойский подумал о стуле и уселся поудобней. На расстоянии вытянутой руки от него стоял столик с трубкой Митчелла. От резкого запаха табака свербело в носу. Митчелл разбил ее о столешницу во время совещания на борту «Волщана» после второго аварийного пробуждения.

– Не-со-гла-сен! – бил он головкой трубки о стол. – Нас похитили!

(Ах, вот как сплетаются ассоциации! «Похищение» – «похищение» – «трубка».)

– И что? – фыркнул Вашингтон. – Намереваешься ждать предложения выкупа?

– Совершеннейшая тишина с самого начала, – добавила Джус. – Как здесь, так и во время полета, или что оно там было…

Это длилось так долго, что им пришлось снова лечь в медицинские саркофаги. Первое аварийное пробуждение наступило, когда корабль вышел в пространство феномена – сколько же лет назад?..

– Ну вы же не слепы! – бесился Митчелл. – Здесь ничего естественного! Даже солнце. Эта звезда… Кто-нибудь понимает, что с ней происходит?