Идеальное убийство. Мыслить как преступник

Перед началом неофициальной части мероприятия — танцев и фуршета для тех, кто предпочитал не плясать, а пить и есть, губернатор штата произнес небольшую официальную речь — так было положено. В этой речи говорилось о том, о чем всегда говорится в подобных случаях: что было собрано необходимое количество голосов, что процессом выборов заинтересовалось огромное число граждан, и это намного больше, чем в прошлом году. Также губернатор выразил надежду на то, что честные и справедливые выборы принесут демократические перемены обществу, намного улучшив жизнь всего населения штата посредством уменьшения налогов и принятия лучших законов.

Речи, наполненной штампами и общими фразами, громко рукоплескало большое количество собравшихся. Аплодисменты в конце официального спича были таким же ритуалом, как и сам спич.

Раскрасневшийся губернатор, всерьез принявший аплодисменты за чистую монету, вошел в бальный зал, сияя от удовольствия. Мельком отвечая на комплименты дежурных прихлебателей, он принял из рук лакея бокал с шампанским и тем дал понять, что официальную часть можно считать законченной. Начался бал.

«Здесь все было вверх дном, повсюду раскидана поломанная мебель. В комнате стояла одна только кровать, но без постели, подушки и одеяло валялись на полу. На стуле лежала бритва с окровавленным лезвием. Две-три густые пряди длинных седых волос, вырванных, видимо, с корнем и слипшихся от крови, пристали к каминной решетке. На полу, под ногами, найдены четыре наполеондора, одна серьга с топазом, три столовые серебряные и три чайные мельхиоровые ложки и два мешочка с золотыми монетами — общим счетом без малого четыре тысячи франков. Ящики комода в углу были выдвинуты наружу, грабители, очевидно, рылись в них, хотя всего не унесли. Железная укладка обнаружена под постелью (а не под кроватью). Она была открыта, ключ еще торчал в замке, но в ней ничего не осталось, кроме пожелтевших писем и других завалявшихся бумажек.

И никаких следов мадам Л’Эспанэ! Кто-то заметил в камине большую груду золы, стали шарить в дымоходе и — о ужас! — вытащили за голову труп дочери: его вверх ногами, и притом довольно далеко, затолкали в узкую печную трубу. Тело было еще теплым. Кожа, как выяснилось при осмотре, во многих местах содрана — явное следствие усилий, с какими труп заталкивали в дымоход, а потом выволакивали оттуда. Лицо страшно исцарапано, на шее сине-багровые подтеки и глубокие следы ногтей, словно человека душили.

После того как сверху донизу обшарили весь дом, не обнаружив ничего нового, все кинулись вниз, на мощеный дворик, и там наткнулись на мертвую старуху — ее так хватили бритвой, что при попытке поднять труп голова отвалилась. И тело, и лицо были изуродованы, особенно тело, в нем не сохранилось ничего человеческого» (из рассказа Эдгара А. По «Убийство на улице Морг»).

Большинство светских балов похожи один на другой, и все они похожи друг на друга как две капли воды. Так и не сохранилось бы, наверное, никаких воспоминаний о роскоши губернаторского бала, если б не одна никому не известная, но достаточно предприимчивая актриса, оставившая свои воспоминания о той ночи спустя целых 50 лет.

Актрису звали Саманта Макферсон, и у нее не было абсолютно никаких достоинств, кроме молодости и очень смазливой внешности, а также того обстоятельства, что один пожилой, но невероятно богатый промышленник проявлял к ней отнюдь не отеческий интерес. Именно с ним она и появилась на балу, расстроенная тем, что количество ее бриллиантов несравнимо меньше, да и качество похуже, чем у жен влиятельных политиков.

Так и кануло бы навсегда в историю никому не известное имя смазливенькой содержанки, если б не одно обстоятельство. Оно заключалось в том, что спустя 50 лет, будучи уже дородной пожилой дамой и хозяйкой захудалой гостиницы, не добившаяся успеха на актерском поприще Саманта обнаружила к себе невероятную склонность к литературному творчеству и оставила после себя мемуары.

Воспоминания ее были в общем-то малоинтересны, если б не история губернаторского бала, а так же то, что впервые в документальной литературе так открыто и откровенно прозвучал рассказ о «курятнике». Это слово уже вошло в разряд особых, специфических выборных терминов, а потому представляло особенный интерес. Любовник Саманты в те годы был одним из тех, кто субсидировал подобные предприятия. Он спонсировал «курятники» в расчете на то, что его кандидат пройдет по выборному списку, а когда попадет во власть, деньги, затраченные на предвыборную кампанию, вернутся к нему сторицей.

Описывая это в своих воспоминаниях, бывшая актриса откровенно писала о том, что толчком к разговору о «курятниках» — а это были весьма шокирующие обстоятельства для общества — послужило именно то, что произошло на балу.