Идеальное убийство. Мыслить как преступник

Он вел себя так, что в марте 1831 года, то есть ровно через год после поступления, его официально исключили из Академии. «Утерев нос» Джону Аллану, Эдгар вновь вернул себе свободу.

Эдгар уехал в Нью-Йорк, где поспешил издать под своим именем третий сборник стихов «Поэмы Эдгара По: второе издание». Средства для его издания он собирал подпиской. Подписались многие его товарищи из военной академии, ожидающие, что найдут в книге те стихотворные памфлеты и эпиграммы на профессоров, которыми студент По стал скандально известен во всей академии. Но их ждало разочарование. Ничего подобного там не было. Поэтому у книги, оцененной всего в 2,5 доллара, покупателей не нашлось. По стал перебиваться случайными газетными заработками, но они были крайне незначительны.

Дальше По совершил поступок, который добавил ему еще больше скандальной и отрицательной славы. По женился на своей кузине Вирджинии Клемм. А скандальным и отрицательным было то, что невесте исполнилось всего…13 лет. Женитьба на 13-летней девочке была поступком слишком провокационным даже по тем временам, когда девушки вступали в брак очень рано: лет в 16–17 считалось самое время. Общество готово было принять 17-летнюю жену. Но жену, которой только-только исполнилось 13… Этот поступок вызвал настоящую травлю По, и от него отвернулись многие издания. Теперь ему особенно тяжело было подыскивать себе работу.

Но, несмотря на такой странный брак — Эдгару По было 27, а Вирджинии — 13, девушка оказалась для него очень хорошей женой. У нее был ровный, спокойный характер, она уравновешивала безудержного поэта, дарила ему покой. Эдгар безумно любил Вирджинию. Но, к сожалению, их счастье было недолгим. Вирджиния умерла от туберкулеза, и По вновь остался один.

Некоторое время он жил в Балтиморе, у матери Вирджинии — госпожи Клемм. И в этот период он дошел до крайней степени нищеты. Еще не существовало ни детективов, ни мистических романов о призраках, а журналистика XIX века была точно такой же, как журналистика сейчас. И сегодня, и несколько веков назад существовала журналистика двух видов.

Первый ее вид всегда был очень хлебным и выгодным делом для скользких, умеющих ловчить пройдох, способных не только вовремя подлизаться к богатому и выгодному хозяину, но и, извиваясь, как уж, сделать отличную карьеру и даже заработать деньги в темном море человеческих страстей. Как правило, это связано с политикой, рекламой и всевозможными платными источниками информации — нечто вроде современного шпионажа. В такой журналистике отлично чувствуют себя ловкие бизнесмены и даже менеджеры, не имеющие ничего общего с тонкой творческой натурой настоящего художника.

И второй вид журналистики — как правило, для тех, кто обладает значительным талантом к литературному творчеству, всеми задатками одаренного писателя и натурой художника. Работы таких людей всегда нестандартны, за милю выделяются из серой обыденной массы, привлекают внимание, но… Мало ценятся в мире ловчил и в темном море человеческих страстей. Такая журналистика никогда не сможет прокормить талантливую натуру.

И человек, обладающий огромным литературным талантом, но не умеющий пресмыкаться и ловчить, обречен в подобной журналистике на весьма тяжелые условия. Для него есть всего два выхода из тупика. Первый заключается в том, что человек быстро переключается на что-то другое и начинает зарабатывать деньги своим талантом, но уже не в журналистике, а в другой сфере. И второй — возможность дойти до крайней степени нищеты. Влачить нищенское существование в материальном плане, и неизмеримо высокое — в духовном.

Именно это и произошло с Эдгаром По, который метался по различным редакциям, пытаясь заработать себе на жизнь скудными газетными заработками. Но, к сожалению — или к огромному счастью для человечества — По был ярким представителем того самого второго вида журналистики, которой занимаются только избранные творческие натуры, и которая запросто может довести до полной нищеты.

Во все времена умение хорошо, талантливо писать в журналистике всегда стояло на втором плане. На первом же были совершенно другие вещи. И именно это было главным камнем преткновения, из-за которого По не мог применить себя в редакциях газет. Редакционная репортерская работа для настоящего художника — дело, в общем-то, довольно убогое. А быть серым, убогим и ловким По не умел. И он не понимал, почему самый лучший из его «страшных рассказов», как называл эти рассказы он сам, не приносит денег, а какая-то серая заметочка о благотворительном посещении губернатором приюта — приносит.