Идентичность Лауры

— Конечно, иди. — Рамзи показал в сторону душа. — Знаешь, на что это похоже? — добавил он задумчиво.

— Что именно?

— То, что с тобой было.

— Нет.

— Состояние фуги. У нас, когда я жил в Италии, была соседка, почтенная сеньора Клотильда. Так вот, она минимум два раза за свою жизнь исчезала в неизвестном направлении. Первый раз ее не было два месяца, а с их общего с мужем счета пропала значительная сумма. Полиция тогда решила, что муж убил ее и спрятал тело. И только ему собрались предъявить обвинение, как Клотильда вернулась. Она сказала, что прожила все это время в Венеции, торгуя цветами. И, мол, не помнила, как там оказалась и почему. Не помнила, как преодолела такое большое расстояние. Как ее зовут и откуда у нее столько денег. А потому прикупила цветов и открыла лавку. Это все длилось до того дня, пока как-то утром она не проснулась, полностью все припомнив.

— Ну, я-то до Венеции не добралась. Ушла всего-то на тридцать километров, — засмеялась я. — А то, что ты описываешь, больше похоже на старческое слабоумие, деменцию или как там это называется.

— Может быть. Но когда произошел первый эпизод, Клотильде и тридцати не было. А вот второй случился уже в преклонном возрасте. Его я и застал. Тогда все говорили, что с Кло такое уже случилось.

— И куда делась тетушка Кло во второй раз?

— В Милан. Спустила кучу денег на шопинг, — засмеялся Рамзи.

— Думается мне, Клотильде сильно надоел ее муженек. — Вывод напрашивался сам собой.

— И все-таки сеньора Кло утверждала, что ничего не помнила. Забыла свое имя и не имела представления, как вообще очутилась в Милане.

— А что ей еще было говорить? — История Клотильды не сильно меня впечатлила. Знаю я эти женские хитрости. — Я в душ!

В тот день я действительно ощутила себя сеньорой Кло. После душа я поспала пару часов. Потом мы с Рамзи приготовили шикарный завтрак. Мы много шутили и дурачились. День был светлым. Таким, будто я накупила цветов на все семейные сбережения и отправилась в Венецию, ну или в крайнем случае в Милан за покупками. Клотильда знала толк в том, как дать себе волю. Иногда забыть что-то — единственный способ не сойти с ума.

Близился вечер, и наши шутки и прибаутки обретали другой характер. Другое настроение. Я перестала подкалывать Рамзи и смотрела теперь на него иначе. Вот есть мужчина. И есть женщина. Они вдвоем. В одной комнате. За окном алое солнце падает за горизонт. Оно упадет совсем быстро. Это всем известно. Солнце на Шри-Ланке особо не робеет. Не кокетничает, как девица, набивающая себе цену. В этом мы похожи.

Я подошла к Рамзи близко-близко. Он заметно нервничал, но не отводил глаз.

— А теперь ты знаешь, что мы будем делать? — спросила я второй раз за день.

Я так уже дразнила его после душа с утра. И мне нравилось, как он смущался от провокационных вопросов.

— Знаю, — ответил Рамзи неожиданно смело. И поцеловал меня.

Сам. Наконец-то сам.

Первые поцелуи особенные. Я называю их, детально описываю, на что они похожи. Я часто думала, как это будет с Рамзи. Как первая радуга на ладошке? Как услышанная небесами молитва? Как ресницы, легко тронувшие щеку? Я ожидала нежнейшего чуда. Но поцелуй его оказался похожим на боль. Да, на боль. Такую, должно быть, испытывает мать, теряющая ребенка. Боль любви, которой не суждено быть. Такая боль, которая говорит: «Это миг. Это не может быть вечностью». Это кончится. Кончится. Кончится. Это кончится. Кончится. Кончится. Что бы ты ни делала. Знай. Тебе не владеть этим. Тебе это — терять. Как в страшном сне, который повторяется каждую ночь и обрывается на одном и том же моменте. Вот таким был поцелуй Рамзи. Я испытала шок. Смотрела на него и не понимала почему.

— Рамзи, ты не оставишь меня? — спросила я.

— Конечно же, нет, что ты такое говоришь, Джессика?

— Несмотря ни на что?

— Ты даже представить себе не можешь, насколько «несмотря ни на что», — ответил он и улыбнулся подростковой улыбкой, которая так шла ему.

Я верила. Знала, что он говорит правду. Но каждый раз, когда он целовал меня снова и снова, становилось больно.

Глава 8

Рамзи. Плохая девушка

— Я сразу поняла, что ты хороший. Сразу, как увидела.

Джессика лежала на матрасе моей ланкийской мансарды, одетая в серый вафельный халат. Ее влажные волосы, разбросанные по подушке кольцами, точно выписывали собой сингальскую абугиду. Я стоял в другом конце комнаты. Хотелось быть как можно дальше, потому что ее близость ощущалась жужжанием пчелиного роя в мозгах.

— Я верю первым ощущениям. — Она села в постели в позе лотоса, и ее халат сполз с плеча.

«Любимый прием», — подумал я. Полчаса назад я нашел ее на обочине в придорожной пыли. И, не успев прийти в себя, она уже флиртует напропалую.

— Вот про Гига я сразу знала, что он эгоист. Хоть и безмерно привлекательный, но эгоист. Про Эла — что он мямля. Добродушный мямля. А про тебя — что ты хороший. Очень хороший.

— Может, не такой уж я и хороший? — Злило то, что она меня идеализирует.

— Смотря для кого, думаю. — Джесс уставилась в потолок. — Думаю, для меня ты хороший, — объявила она, задрав подбородок.