Идентичность Лауры

— В этом ты права, — согласился я. Тут уж трудно было не согласиться. Я для нее на все был готов. Она это понимала.

— Что будем делать? — Джесс встала с матраса и нарочито медленно двинулась в мою сторону, не отводя взгляда. Я не знал, куда деваться. — Так ты догадываешься что? А? Что мы будем делать, Рамзи, милый? — спросила она, подойдя вплотную, так, что я ощутил ее тонкий девчачий запах.

— Нет, — ответил я, замерев.

Край ее халата все еще был спущен, открывая арахисовое плечо. Джесс пялилась на меня желтыми глазами, как волчица на ягненка. Да, быть ягненком перед ней хотелось меньше всего. «Рамзи-Рамзи, сосунок», — твердил я себе мысленно. Она оскалилась, отвернулась и резко зашагала в сторону шкафа.

— Не угадал. — Комнату наполнил ее раскатистый смех.

Она ответила мне, будто я успел опростоволоситься и сказать что-то про секс. Хотя по мне и так все было понятно.

— Сейчас мы будем завтракать! Я голодна, как стая волков.

Повернувшись ко мне спиной и скинув халат, она принялась рыться в моих вещах. Я не смотрел на нее. Знал, что под халатом у нее ничего нет.

— Так, что тут у нас? — приговаривала она. — Во, в самый раз!

Джесс вытащила белую футболку и серые шорты на шнурке. Надела, затянула пояс на талии. Развернулась и прокричала:

— Та-да-а-ам! Как я?

В моей одежде Джесс выглядела так же удивительно, как и в красном платье в первую нашу встречу на берегу. Как и в испачканном акрилом комбезе в ангаре. Как и в пыльной хлопковой пижаме, в которой она сидела на обочине. Как во всем, что бы она ни надела.

— Ты очень красивая, Джессика, — сказал я.

Ей это понравилось. Она прошла мимо, искоса смерив меня озорным взглядом, и направилась к дартсу. Единственному декору, украшающему стены комнаты. Вытянула из мишени дротики, отошла и принялась целиться и выпускать стрелы.

— Почему у тебя стена не повреждена вокруг мишени? — спросила она, не попав ни одним дротиком из запущенных в цель. — Ты что же это, всегда стреляешь в яблочко?

— Нет. Я просто не кидаю туда дротики, — ответил я.

— В стену?

— В мишень. Ну, то есть я совсем не играю в дартс.

— Но зачем тогда он у тебя висит? — Она развернулась ко мне, ожидая незамедлительного разъяснения.

— Я люблю эту игру, но неохота потом делать ремонт. Повесил, но каждый раз, когда думаю, не сыграть ли, вспоминаю про стены и передумываю.

— Вот странный. Ты же так себя дразнишь. В особенности если любишь эту игру. Если бы она была тебе безразлична, тогда другое дело. Странный мазохизм. — Она поджала губы.

— А ты что же, никогда себя ни в чем не ограничиваешь? — спросил я, не подумав. Речь ведь шла о Джесс, в самом деле. Какие тут ограничения.

Гостья глянула на меня с красноречивой улыбкой и ответила:

— Совсем ни в чем. — А потом добавила: — Где у тебя кухня? — кажется, только теперь заметив, что находится не в Ritz.

— Кухня? Есть одна, уличная. Ею пользуются ребята с первого этажа. Я им стараюсь не мешать. Поэтому обычно готовлю у бабули в доме.

Джесс задумалась. А потом весело объявила:

— Ладно. Пойдем к бабуле! Познакомимся.

Я сбегал за яйцами, куриными грудками и овощами. Да, аппетит у Джесс и правда был отменный. Будто она неделю не ела. Бабушка пришла с рынка, когда у нас вовсю кипела готовка. Глянула без улыбки на происходящее и ушла к себе. Мы приготовили еду, разложили ее по тарелкам. Джесс накрыла на стол.

— А бабушку угостим? — спросила она с энтузиазмом.

Я не знал, как ба отреагирует на это предложение, и решил уточнить. Прошел в ее аскетичную спальню, где из украшений имелся только алтарь Будды. Бабушка сидела на кровати спиной к двери и смотрела в окно.

— Ба, ты поешь с нами? — спросил я.

Она не ответила. Я подошел ближе и присел рядом.

— Ба, ты чего? — попытался заглянуть я ей в глаза. Ее точеный коричневый профиль выделялся на фоне белых стен. Она повернулась и посмотрела на меня со странной жалостливой болью.

— Это плохая девушка, Рамзи, — сказала она сдавленно. Слова нехотя соскакивали с языка, как капли из неплотно закрытого крана.

— Плохая? Почему ты так решила? Вы же не общались! — возмутился я.

— Плохая, Рамзи. Она одержима духами. И они почти сожрали ее изнутри. И оттого, что эти духи еще голодны, они пожирают всех, кто оказывается рядом. И все, кто оказываются рядом, теряют себя. Забывают, кто они. Совершают то, что никогда бы не сделали. — Бабушка посмотрела так внимательно, что внутри у меня похолодело. — То же самое произошло с твоей матерью, когда она встретила твоего отца.

На этих словах я выдохнул и улыбнулся. Если первые слова про голодных духов произвели впечатление вплоть до мурашек по коже, то как только ба скатилась на рельсы истории про мать и отца, все стало понятно. Она просто не любила белых и видела в них угрозу для своего мироустройства.

— Я не дам ей сожрать меня, — улыбнулся я. — Пока что она приготовила для меня еду. А не наоборот!

— Она уже, Рамзи. — Бабушка втянула седую головку с гладкой прической в плечики.

— Что уже? — не понял я.

— Уже сожрала тебя. А ты и рад.