Идентичность Лауры

Когда отдышался и вернулся, чтобы поговорить и как-то решить вопрос, вокруг дома уже была куча полицейских. Но никто не мог ничего поделать с невестой. Она сидела в окровавленном платье у трупа Коула, раскачивалась из стороны в сторону и стонала. Не реагировала на речь. Не давала до себя дотронуться. Я сказал, что попробую помочь. Подошел к ней и шепнул: «Джесс, Джессика, это я». И это помогло. Я поднял ее, прикрыл своим пиджаком и вывел с места преступления. Ей поначалу предъявили обвинение, но потом его сняли. Она ведь правша, а удар нанесен левшой и с силой гораздо большей, чем могло быть при ее сорока пяти килограммах. На балконной двери нашли следы грязных ботинок. А у Коула пропал кошелек с приличной суммой наличных. Все списали на бродягу, решившего поживиться на пышной свадьбе. Так как Лаура успела стать женой Коула, через какое-то время мы получили его деньги и выплату по страховке. Лаура не выдержала произошедшего и совсем ушла в тень. Мы с Джессикой поженились. Но по документам она так и осталась Лаурой. Только уже не Хитченс и не Тейт, а Арчер. Это моя фамилия. Без Лауры в ней все чаще стала проявляться Труди. Видимо, в противовес безбашенной Джесс. С Труди было невыносимо. Когда мы просыпались в одной кровати, она орала и убегала в другую комнату. Не выходила из дома и всегда грубила мне. Будто я виновник всех их бед. Словом, пока не появился Эл, наш милый фермер с сайта знакомств, с Труди было невыносимо. Так мы и зажили. Двое извращенцев и одна помешанная. После того, как молодая вдова Лаура (а по факту — Джессика с Труди) получила состояние Коула, пресса как с цепи сорвалась. Не знаю, может, родственники Коула постарались и шепнули им. Но нам устроили настоящую травлю. Оставаться Штатах под постоянным вниманием общественности было невыносимо. Тем более учитывая тот факт, что мы формально жили втроем. А если бы у полиции появилась информация о диагнозе Лауры, они снова открыли бы дело. Так мы и оказались тут.

— Это очень интересно, — ответил Рамзи. Он внимательно слушал мою речь. — Но кто, по-твоему, совершил убийства? И почему у Джессики следы от связывания на запястье? Она сама удерживала себя, как Доктор Джекилл — Хайда?

Я глянул на Эла. Мы напрямую не обсуждали эти вопросы. Избегали их, как ребенок, который спрятался за шторой: «ты меня не видишь, и я тебя не вижу».

— Я думаю, это сделала Джессика в состоянии аффекта, что-то такое. Никто из нас не верил в ее злонамеренность. Скорее всего, это самозащита, вызванная чрезмерной эмоциональностью. Мы были убеждены в этом до того момента, пока не заметили явные признаки агрессии. Потому и связали ее. Для ее же блага. Она совсем пошла вразнос, — ответил я.

— Но она правша. Тогда как ты, Гиг, владеешь обеими руками, — отчеканил Рамзи. — Я видел на теннисе, как отлично ты подавал левой. И удерживать Джесс, чтобы она никуда не делась, было выгодно именно тебе. Именно ты получал больше всего от смерти ее мужа. Я прочитал эти заказные, по твоему мнению, статьи. Ты был на мели. Не мог платить за пентхаус и задолжал половине Нью-Йорка. Но после смерти друга женился на его вдове и прибрал к рукам его денежки. Тут же расплатился по счетам и сбежал из страны. Извини, но именно ты выглядишь тут главным злодеем. Трахать невесту друга на его свадьбе! Ты подонок, каким и руки не подают.

Я не дал ему договорить. Бросился на него и врезал ему по челюсти. Он взревел, кинулся мне в ноги, ухватился за них и повалил меня на пол. Мы стали бороться. Катались по полу. Рамзи удерживал меня одной рукой, а кулаком второй бил в корпус. Я пытался скинуть его с себя, покрывая его юркое жилистое тело смачными ударами. Эл вскочил с дивана и принялся нас разнимать. Но даже его здоровенных ручищ не хватало, чтобы расцепить нашу парочку в обуявшем нас бешенстве. Я вкладывал в удары всю злость, которой накопилось с лихвой, — на Джесс, на всю ситуацию, на Рамзи. Но в первую очередь на себя. Этот чертенок был прав. Все было именно так, как он говорил. И даже если я не бил Коула по голове, то был напрямую заинтересован в его смерти. Я получил немало выгод. Я был жалок, и я лупил Рамзи что было мочи от непроходимой ненависти к самому себе. Эл смог-таки разнять нас, но мы, поднявшись на ноги, все еще кидались друг на друга. Как два молодых петушка выпрыгивали из-за могучей эловской спины, грозя друг другу кулаками. Труди металась позади нас по комнате. Потасовка не заканчивалась, и как только Эл чуть ослабил контроль, я снова прыгнул на Рамзи и повалил его на диван. Эл опять ринулся нас разнимать, лопоча какие-то миролюбивые слова. Но мы в тот момент были слишком увлечены ненавистью друг к другу, приправленной пониманием полной безвыходности. Пониманием, что кто бы ни победил, оба мы проиграли. Потому что женщина, которую мы любим, больна. И, наверное, опасна.