Идентификация лукраедки

– Какая жалость, что он так занят, да? Главное, что не моим паспортом и не московским пейзажем. Но с кем-то ты всё же трахалась, уж слишком хорошо я тебя знаю и чувствую! Не с Польской же Милицией?! С Ник-Соном? Угадал?

«Если тебе так хочется – считай, что да».

– Я понял, если б ты изменила мне с Рафаэлем, – я бы сам тебя с ним оброгатил, не будь я таким твердокаменным, таким упёртым гетеросексуалом, – я понял бы с кем угодно, за исключением – так уж совпало – Ник-Сона, да будут облака ему пухом! И ладно б ты изменила только мне, но ты нанесла незаживающую рану бесценному для меня существу – Форнарину-Замухрышкину Первому! Ну что ты молчишь – ведь вы такие все говорливые, когда от вас ждут хоть чуток молчания!

«Извини, захотелось».

Она немногословна сегодня. Немногословная, а нам надо так много рассказать друг другу, выведать друг у друга, выпытать друг у друга. Но хоть не отпирается – и за это её нельзя не уважать.

– Да, хотелкой управлять непросто, но надо начинать учиться. А пока – привет члену Ник-Сона. Увидишь его ещё раз – передай, что его хозяина я заменю на Жучку. И тебя заменяю на Жучку, пусть Жучка меня дальше везёт! Жучка, ау! Жучка! Косточку, небось, где-то прикапываешь? Вот так ты и проворонила свой исторический шанс.

Могла бы хоть что-нибудь придумать в утешение моему самолюбию, забившемуся в левую пятку, что-то типа «ну он же виртуальный насквозь – виртуальнее не бывает!» или «ты же был недоступен, а мне так хотелось тебя или хоть что-то хоть как-то хоть чем-то связанное с тобой…», или даже «ты вправе развлекаться с Хохотушечкой как тебе вздумается, но и мне есть чем тебе ответить…»

«Жучка оказалась умнее, чем ты о ней думал».

– Помнишь, как в осеннем парке лет сто назад ты наступала на хрустящие листья? «Вот так же и меня, – подумал я тогда, – ты возьмёшь когда-нибудь – и раздавишь. Раздавишь и не заметишь».

«Он рассказал мне за это, что за история связывает меня с Рафаэлевской Булочницей».

То есть это не он тебя соблазнил, и это не ты его соблазнила, и это не вы соблазняли друг друга наперебой, а это ты выжимала из него информацию при посредстве самого популярного и эффективного из своих инструментов? Это же меняет всё дело, теперь я просто считаю себя обязанным запустить во все мыслимые и немыслимые инстанции ходатайство о представлении тебя к ордену Св. Феликса Третьей Степени! Не забудь напомнить, когда доберёмся до места. Ну так что же у тебя общего с Булочницей-то? Молчишь? Ладно, мы зайдём с другого конца!

– Сарданапалия – красивое имя.

«Скорее странное, чем красивое».

– Оно пошло бы тебе.

«А мне любое пошло бы, не находишь?»

– Ещё бы не находить! Нет, не нахожу! Думаю, что имя Ганнибал тебе бы не подошло ни капельки.

Ты явно о ней раньше не слышала. Тогда почему же вы так похожи, если похожи? Вот же Рафик – вбросил дезу и убежал всяких там тварей писать, а мне теперь разбираться. А я и не буду разбираться! Если вы все надеялись поссорить меня с Машкой, то зря: я больше с ней не поссорюсь! Никогда! Достаточно и тех ста пятидесяти или двухсот пятидесяти ссор, что связывали нас прежде. Никакая новая ссора уже не сделает нашу связь крепче!

– Останови машину, побег наверняка уже раскрыт, и они ввели какой-нибудь ядрёный суперплан типа «Стального зажима», «Бульдожьей хватки», «Волчьего капкана» или «Челюстей аллигатора», и нас вот-вот раскусят, настигнут и перекусят.

Хоть ты и говорила, что это не побег, ибо побег совершается только из мест лишения свободы, из-под ареста или из-под стражи, они-то могут этого и не знать и ринутся в погоню по юридической неотёсанности своей!

«Я парковала машину в том месте, где вроде бы не было камер, но хочешь – остановлю, пожалуйста. Пойдём, прогуляемся по этому лесопарку».

– Как холодно! Я отвык от того, что на улице бывает настолько холодно.

«Ты засиделся за пазухой у … – у кого ты там засиделся за пазухой? – добро пожаловать в наш остывающий мир».

– Что это за птица так громко и красиво поёт?

«Ворона?»

– Да, похоже, ворона. Снова осень. Или это всё та же осень?

«Это снова всё та же осень».

– Смотри, какая куча ароматных, чуть прелых листьев. Она величественна почти как пирамида инженера Голода, фараона Хеопса или змея Кукулькана17. Представляешь, сколько гастарбайтеров нагнали сюда злые жрецы из РЭУ, чтобы навалить эдакую кучу? Иди же сюда.

«Нас кто-нибудь увидит».

– Да пусть завидуют. Иди ко мне, скажи звенящим от желания голосом: «Oh, my horny honey!18». Сумерки ведь уже, а скоро совсем стемнеет, и мы останемся только втроём: ты, я и эта ароматная куча чуть прелых листьев. Давай войдём с тобой второй раз в почти те же самые листья.

«Ты точно уверен? Я, может, тоже уверена, но поймать-то могут тебя, беглеца, а не меня, даму с безупречными документами».

– Да чёрт с ним – с этим мной! Иди сюда. Я накопил за эти годы без тебя столько желания, столько семени, что его хватит…

«Интересно, как тебе это удалось: ты ведь рассказывал мне об очередях из своих поклонниц…»