Иди ко Мне!

Раньше Иван хорошо зарабатывал, а теперь чаще тратился, помогая людям. А потом от Вани ушла жена Света, точнее, как бы жена. Пять лет они прожили вместе, а Света не только не хотела иметь детей, но и отказывалась зарегистрировать их отношения.

— Я достойна лучшего, — говорила она подругам, — и Ванька для меня — как вокзал, где я сижу и жду поезда счастья.

В общем, Ваня оставил свою квартиру Светлане и переехал жить к тётушкам.

— Почему, — удивлялся он, — как только я начал ходить в церковь, так начались искушения?

— Ванечка, — говорю, — да ведь ещё святыми отцами сказано: «Если кто приступает работать для Господа Бога, то пусть приготовит душу свою к искушениям».

Однажды специально для Вани я выписала цитату из святителя Игнатия (Брянчанинова): «Без искушений приблизиться к Богу нельзя. Неискушённая добродетель — не добродетель».

— Да какие у меня добродетели? — поморщился Ваня. — Весь в грехах как в шелках. Стыдоба!

Короче, монахом Ваня не стал и с риелторством покончил. Строит теперь коттеджи в Подмосковье. Пропадает на стройке днём и ночью, спит урывками, но такая работа ему по душе. А искушений опять вагон: на стройку наехали рэкетиры, требуя денег. И когда Иван отказался платить, они подожгли его квартиру. Слава Богу, что огонь сразу заметили и успели вовремя потушить. Потом рэкетиры разгромили офис Ивана и выгребли из сейфа все деньги. Платить рабочим теперь было нечем. И тогда Иван продал свой джип, чтобы строители не пострадали и вовремя получили зарплату. Рабочие стоят за Ивана горой. И когда однажды, рассказывал Ваня, рэкетиры явились на стройку с угрозами, то взревели и двинулись в атаку бульдозеры, а строители с лопатами и криком «ура» ринулись на отморозков, обратив их в бегство. «Может, больше не сунутся?» — надеется Иван.

Словом, был у Ванечки джип, теперь он ездит на старенькой «Ниве», но, как всегда, благодушествует:

— Машина надёжная и с отличным проигрывателем.

Ездить до работы ему далековато, и в дороге он слушает Псалтирь, измеряя расстояния так: четыре кафизмы туда, четыре — обратно.

Кстати, Света так и не дождалась своего поезда счастья. С работы её уволили, жить не на что, но Иван материально помогает ей. «Ванька, ты лох!» — негодует по этому поводу банкир Вася. А Иван рассуждает по-простому:

— Что женщины? Сосуд немощный, а немощным надо помогать.

Помогает он доныне и мне, но об этом, если получится, расскажу в другой раз.

Хождение по водам в эпоху бурь

— Ты уже поставила печать сатаны себе на лоб? — тычет пальцем мне в лицо рослая девица, и, не успей я увернуться, угодила бы в глаз.

Отвечаю девице нарочито резко, иначе истерику не унять.

— Матушка, вы же культурный человек, — стихает она от удивления. — Как вы можете так выражаться?

А как прикажете с ней разговаривать? Бегает по монастырю и запугивает всех скорым, на днях, приходом антихриста. Но какой с девицы спрос? Она всего лишь рупор идей своего «аввочки» — молодого самодельного «старца», поселившегося в отдалённой деревне и посвятившего свой досуг поношению священноначалия.

Первые злобные публикации самозваного «аввы», признаться, вызвали шок, а потом интерес к ним пропал. Стало очевидным — человек неадекватен, а в богословских вопросах наивен, как пионер.

Но если малограмотная злобная агрессия вызывает лишь чувство брезгливости, то наукообразные статьи, уничижающие православных подвижников, пользуются у кого-то доверием. Как правило, это богословский новодел, и феномен этого явления один седенький батюшка объяснял так:

— Знаете, как трудно писать сочинения в семинарии? И вот, бывает, человек перемучился, написал через пень-колоду с десяток сочинений и возомнил о себе: я богослов. Он уже учёный. И начинается превозношение с критикой вся и всех. Есть даже притча на эту тему. В одном монастыре монах признался отцу наместнику, что нынешней ночью он был восхищен в рай, но никого из братии там не увидел. В раю пребывал только он один.

Так вот, об одиночках в раю или об одном искушении, начавшемся для меня со звонка из Москвы. Звонит знакомая журналистка и спрашивает, а правда ли, что идёт деканонизация святых, пострадавших в годы гонений при советской власти?

— Не может быть! — говорю.

— А вы бы прочитали такие-то статьи.

Прочитала и наелась как жаба грязи. Подвиг новомучеников и исповедников Российских, казнённых, замученных и пострадавших в годы гонений на Церковь, представал здесь в столь неприглядном виде, что, будь это правдой, впору бы устыдиться и задаться вопросом: а с какой стати нам почитать этих подвижников с гнильцой? Например, один молодой автор утверждал, что среди пострадавших в годы гонений лишь единицы соответствуют идеалам святости и достойны канонизации, а остальные «извивались» на допросах, клеветали и доносили друг на друга. Ни тени сострадания даже к тем, кого расстреляли за веру в Господа нашего Иисуса Христа! Напротив, пафос обличения этих «падших» людей с предсказанием их незавидной посмертной участи.