Идиосинкразия

Легко обгоняю отягощённых поклажей, спускаюсь к Невскому, на несколько минут попадаю в поток стареющих и безъизбежно умрущих тел. Мне нужно присесть в «Ду Норд», съесть лучший завтрак города. К счастью, так мало существ с челюстями и ногтями сегодня внутри. Мало отпечатков их пальцев на столешнице. Мало скомканных салфеток. Круглый столик удобно предложил себя как опору рукам. Я начал покидать реальность в ожидании облепихи и имбиря. Мне вспомнилась одна ночь, одно дежурство, время, которое я тратил раньше на помощь людям. Он, Токарев, как старший хирург ответственный за абдоминальную и торакальную хирургию и я, как второй хирург ответственный за травматологию, гнойную хирургию, приемное отделение. В ту ночь к нам поступил Жирнов, тоже хирург. Вот мы и встретились втроём, три хирурга в приемном отделении: хирург Жирнов, теперь опустившийся человек, БОМЖ, с какой-то травмой, сейчас точно не помню. Пусть закрытый трёхлодыжечный перелом. Хирург Токарев — опытнейший абдоминальный хирург и хирург я. Просто я. Хирург Токарев находился в приемном отделении по какому-то своему делу. Хирург я отвечал за госпитализацию пациентов с травмой. И вот мы три хирурга находились в полуосвещённой комнате для осмотра пациентов, с отвалившейся штукатуркой, с просиженной кушеткой в пятнах неясной этиологии и смотрели друг на друга. Хирург Жирнов был пьян, кричал и размахивал своей сломанной ногой. Хирург Токарев был спокоен и цитировал подходящие к месту места из Стругацких. Это не его проблема, он отвечает за «живот», «грудь» и за реанимацию, ему легко шутить. В данном случае хирург Жирнов это проблема моя. Потому что у пациента сломана нога, а не торчит нож в животе. Хм, можно ли мне исправлять такие недоразумения? Хотя с образом жизни хирурга Жирнова это только вопрос времени. Последовало оформление документов, рентгеновское обследование, обезболивание, наложение скелетного вытяжения. Это такой древний метод лечения переломов, который мы применяли в прогрессивной областной больнице ввиду отсутствия возможности оперировать экстренную травму ночью. Ввиду того, что прогресс перешагнул нашу больничку пробегая по стране, не наступил в неё. Ввиду отсутствия мест в отделении травматологии, даже коридоры были заняты, я смог госпитализировать хирурга Жирнова только в торакальное отделение. Таким образом он отчасти стал проблемой хирурга Токарева поскольку за отделение торакальной хирургии, «грудь», отвечает он. И мы все снова встретились там. Хирург Жирнов решил, что конечность у него не так уж сломана и начал ходить на ней и буянить, кричать и материться, угрожать медсёстрам. Да и просто раздражать реальность. Он развинтил нехитрое скелетное вытяжение, снял семикилограммовый груз и неплохо стоял на своей ноге в состоянии алкогольной анестезии. Тогда хирург я и хирург Токарев пришли к хирургу Жирнову в палату и немного задумались что же с ним делать. Я пытался фиксировать хирурга Жирнова к железной кровати времен шестидесятых годов полученный нашей больницей в качестве гуманитарной помощи от расформированного немецкого госпиталя, что было безусловно большой удачей для нашей клиники. Половина палат преобразилась в лучшую сторону после введения в строй того, что припас для нас полевой госпиталь германских сухопутных войск. Хирург Токарев мне помогал, дойдя в своих цитатах до «Трудно быть богом». Книгу я знал буквально наизусть и стал творчески ассистировать коллеге в метании текста. Но в процессе фиксации хирург Жирнов начал сопротивляться и тогда я увидел интересный пример взаимоотношения врача и пациента который, к сожалению, после применял на практике. Может как я подхватил это? Хирург Токарев, будучи очень утомленный хирургом Жирновым, несмотря на присутствие хирурга меня, своими огромными кулаками бил пациента по всем органам и системам, что попадались ему. Этим он изрядно помог мне фиксировать хирурга Жирнова к железной кровати германского производства и решил наши проблемы до утра, до следующего дежурного. Сейчас понимаю, что за этой сценой смотрело еще трое пациентов госпитализированных в той палате, трое торакальных пациентов и это не беспокоило никого из трёх хирургов. Не исключено, что пациенты хотели нам помочь. И сейчас это меня не беспокоит. Хирург Жирнов после благополучно срастил свой перелом в стенах областной, был переведен в гнойную хирургию не по показаниям, а из жалости, чтобы перезимовать. Там начал подрабатывать дворником, пить и ушёл из стационара. А хирург Токарев умер от коронавируса в прошлую пандемию и мне очень жаль, что это произошло. И ещё он умер немного от непереносимости людей. Ведь он дышал рядом с ними, дышал этим воздухом полным вирусов.

Выдох.