Иерусалим: Один город, три религии

Вместо воспоминаний о собственных войнах и сражениях они обращались к борьбе бога Яхве против сил хаоса на заре времен. По всему древнему Ближнему Востоку в храмах великих богов, таких как Баал или Мардук, ежегодно устраивались празднества в честь их героических свершений с тщательно разработанным церемониалом. Такое празднество было одновременно и радостным ликованием по поводу победы могучего бога, и попыткой призвать божественную силу сейчас, ибо считалось, что только небесный воитель способен даровать городу жизненно необходимый ему мир и защиту от врагов. Ритуалы в древнем мире были не просто актами памяти, они воспроизводили мифические предания таким образом, что события переживались, как если бы они происходили вновь: люди ощущали себя воинами той невидимой битвы, что вечно кипит в самой сердцевине бытия, и участниками изначального торжества богов над чудовищными порождениями первозданного хаоса. И здесь, так же, как и при строительстве храмов, подобие воспринималось как тождество. Воссоздание битвы богов в символической драме переносило ее в настоящее или, точнее, проецировало участников ритуала во вневременной мир мифа. Ритуалы отражали жестокие реалии жизни, которая мыслилась навечно связанной с болью и смертью, но вместе с тем убедительно показывали, что борьба всегда венчается созиданием. Одержав в смертельных схватках верх над Йамом и Мотом, Баал воцарился на горе Цафон, ставшей его постоянным жилищем. Отсюда он дарил земле мир, плодородие и порядок – то, что пытались уничтожить его противники. Во время празднества в память о великой победе Баала в древнем Угарите царь занимал место Баала, умащенный подобно своему небесному прототипу, дабы поддерживать мир, изобилие и справедливость в своей стране. Воцарение Баала отмечалось осенью, в месяце, называвшемся афаним; празднество передавало Угариту часть той божественной силы, что выплеснулась в начале времен в великих битвах с первозданным хаосом, и переданного запаса должно было хватить на год.

До воздвижения Храма Соломона в Иерусалиме роль Яхве в качестве бога-творца, насколько мы можем судить, не привлекала большого внимания. В мифах об Исходе он представлен как создатель народа, а не вселенной. Но после ритуального воцарения Яхве на горе Сион его культ приобрел многие черты более раннего культа Баала – Бога Всевышнего. Иевусейские культовые представления сплавились с мифологией древних израильтян – возможно, благодаря сознательным усилиям первосвященника Цадока. Теперь Яхве, подобно Баалу, тоже считался великим воителем, победившим морское чудовище Латану – в древнееврейском языке его имя приобрело форму «Левиафан» (Ис 27:1; Иов 3:8, 41; Пс 74 (73):14.). Это Яхве укротил первозданное море хаоса, которое иначе затопило бы землю, и «поставил запоры и ворота, и сказал: доселе дойдешь и не перейдешь, и здесь предел надменным волнам твоим» (Иов 38:10–11). Закладывая основание мира, он, подобно Мардуку, рассек на части другое морское чудовище – Рахав (Раав) (Пс 89 (88):10; Ис 51:9). Позже эти жестокие мифы творения были заменены мирным и спокойным библейским повествованием об установлении основ миропорядка, которое содержится в первой главе книги Бытия и восходит к Жреческому кодексу. Однако из Библии видно, что жители Иудеи знали также рассказы, в большей степени отвечавшие представлениям соседних народов, и в самые тяжкие времена охотно обращались к этой «языческой» мифологии. Миф о битве был очень созвучен переживаниям иудеев – ведь он говорил о том, что какими бы могучими ни были силы разрушения, порядок все равно восторжествует. Однако порядок побеждал не сам по себе. Священнослужители и цари обязаны были каждый год «возобновлять» эту изначальную победу с помощью богослужения в Храме, дабы влить божественную силу в борющийся с врагами Иерусалим. Их задачей было приобщить народ к великой тайне, что поддерживает существование мира, заставить его смело взглянуть в лицо неизбежным ужасам бытия и убедиться, что даже в ужасающем и смертоносном есть благо. Жизнь и порядок восторжествуют над насилием и смертью, после долгой засухи и бесплодия земля даст обильный урожай, и божественная сила, пребывающая с людьми, отведет от них угрозу уничтожения.

Тексты ранних псалмов демонстрируют, насколько глубоко народ Иудеи впитал эту духовность. Псалмы зачастую представляют собой просто переложение древних угаритских мифов:

Господь велик. Славят Егов городе нашего Бога.

Там Его святая гора,краса вершин, радость всей земли –

гора Сион, Цафонские склоны,там город Царя великого.Бог – в твердынях его,

Бог – надежный его оплот.(Пс 48:2–4(47:1–3))[21]