Игнатий Лойола

Через несколько дней первый восторг немного приутих и Лойола начал замечать знаки упадка, который переживала Святая земля. Дело было даже не в турках. Еще до турецкого завоевания здесь орудовали мамлюки. Страдая от безвременья, город потускнел, словно заброшенный дом, лишившийся настоящих своих хозяев и попавший в недобрые, равнодушные руки. Не было больше великолепных процессий, христиане ходили по городу почти тайком, войти в храм Воскресения можно было, только заплатив немалую пошлину (при этом католики платили больше, чем греки, копты или армяне), а о том, чтобы пойти куда вздумается самому, не приходилось и мечтать. Для обновления мечети Омара султан распорядился изъять мраморный помост и колонны Вифлеемского храма, а стены Иерусалима восстанавливали камнями из разрушенного замка рыцарей-госпитальеров.

Не обнаружил Иньиго и мира среди местного христианского населения. Христиане разных конфессий старались не столько по-братски помочь друг другу, сколько улестить султана и тем самым хоть сколько-нибудь возвыситься над конкурентами. Каждый уголок Иерусалима был поделен между разными церквями, суверенитет тщательнейшим образом охранялся. Католики, православные, армяне, греки, копты — Иньиго даже не пытался разобраться в этой путанице амбиций, притязаний, интересов и политических интриг. О христианской любви и братстве оставалось только мечтать.

Наш герой, как истинный рыцарь, почувствовал сильнейшее желание вмешаться и защитить Святую землю. Пусть время Крестовых походов закончилось, пусть ни один из государей Европы не решился вернуть завоеванное кровью наследие крестоносцев, но его, Лойолу, бывшего офицера, Господь привел сюда не случайно. И уж точно не для того, чтобы распевать псалмы в иерусалимских дворах.

Он, Лойола, должен был выйти на ниву Господню и жать для Него непросвещенные души, отнимая их у Сатаны. И если он пренебрежет этой святой обязанностью, то окажется в глазах всех людей трусливым воином, а главное, будет всю жизнь презирать себя. В «Духовных упражнениях» он сам требовал от гипотетического ученика «…увидеть, как прекрасный и благостный Христос, Господь наш, стоит на огромном ровном поле в окрестностях Иерусалима, как Господь вселенной избирает многих людей, апостолов, учеников и так далее и посылает их по всему миру сеять Его святое учение среди людей всех возрастов и всех состояний».

Иньиго вспомнил житие Франциска Ассизского. С этим святым он всегда ощущал особенную духовную близость. Действительно, в их жизненном пути можно обнаружить немало сходства. Так же как и Лойола, юный Франциск блистал в светском обществе, слыл гулякой и повесой. Так же мечтал стать идеальным рыцарем, что в XIII веке выглядело гораздо более гармонично, чем в XVI. Стремясь к военной славе и почестям, он вступил под знамена знаменитого кондотьера Вальтера, графа Бриенского, и отправился сражаться в междоусобной войне в Апулии. В это время ему приснился сон, в котором фигурировал богатый дворец, увешанный оружием. Франциск подумал, что его ждет блестящее рыцарское будущее. Но вскоре он заболел и увидел второй сон. Таинственный голос спросил его: «Кому хочешь служить, господину или рабу?» — «Господину», — ответил рыцарь, уверенный, что речь идет о графе Бриенском. «Так зачем же ты бросил господина ради слуги?» — вопросил голос, и Франциск понял: он должен служить не человеку, но Господу.

Франциск Ассизский уж точно не сидел бы сложа руки, глядя на святыни, окруженные сарацинами, как делали нынче его духовные дети, монахи-францисканцы! Он бы обязательно бросился отвоевывать их оружием проповеди. Именно так он и поступил в сентябре 1219 года, когда во время Пятого крестового похода крестоносцы осадили египетский порт Дамьетту, дабы, завоевав, обменять его на Иерусалим. Святой из Ассизи в сопровождении лишь одного из братьев-иллюминатов[31]

отправился во вражеский лагерь нести Слово Божие самому султану Египта АльКамилю.

Франциск шел на верную гибель, распевая по пути псалмы и втайне радуясь при мысли о мученическом венце. Об этом рассказывает современник Франциска, французский проповедник и летописец Пятого крестового похода Жак де Витри (Jacques de Vitry).

«Франциск, вооружившись щитом веры, бесстрашно направился к султану. На пути сарацины схватили его, и он сказал: «Я христианин, отведите меня к вашему господину». Когда его к нему привели, то этот дикий зверь, султан, увидев его, проникся милостью к Божьему человеку и очень внимательно выслушал его проповеди, которые тот читал о Христе ему и его людям в течение нескольких дней. Но затем, испугавшись, что кто-либо из его армии под влиянием этих слов обратится к Христу и перейдет на сторону христиан, он велел его бережно, со всеми предосторожностями отвести обратно в наш лагерь, сказав на прощание: «Молись за меня, чтобы Господь открыл мне наиболее угодные Ему закон и веру».