Игра Бродяг

Из-за городской стены выкатилась еще парочка таких же стражников в нечищеных шлемах и встала рядом с первым, все трое на одну небритую рожу. Оценив внешние данные Наёмницы, они дружно заржали. Вогт, жадно втянув в себя воздух, мелко, нехорошо затрясся.

— А этот придурок с тобой кто? — продолжил расспрашивать Наёмницу первый стражник.

— Этот придурок? — переспросила Наёмница, оборачиваясь к Вогту и втыкаясь в него острым взглядом. — Это… па-по-чка.

«Кивай давай», — беззвучно потребовали ее губы, но Вогт не двигался и лишь багровел, так что добиться от него содействия не было никакой возможности.

— Слышь, парень, — сочувственно обратился к Вогту один из стражников. — Пустое дело, бросай. На такой ты ничего не заработаешь.

— Заработает, — уверила Наёмница, нежно положив ладонь на плечо Вогта. Ее рука была тяжела как камень. Вогт перекосился на один бок.

— Гони триста ксантрий, — решил первый стражник, водружая шлем на голову.

— Триста ксантрий! Ха-ха-ха, — отрывисто рассмеялась Наёмница. — Мелко копаешь. Шестьсот, милый, но на выходе.

— Ты не поняла, шлюха? Триста ксантрий сейчас, и только тогда вы проходите.

Вогт вздрогнул. Наёмница ухватила его за руку и крепко — очень крепко — сжала ее.

— Это ты не понял, прелесть моя, — возразила она стражнику, демонстрируя зубы в улыбке, которая по привычке выглядела как оскал. Ее глаза излучали нежность: сдохни. — Шестьсот ксантрий. На выходе. А сейчас мы проходим. У нас нет денег — пока. Я заработаю и расплачусь. Куда я денусь-то? Не улечу же я из города.

— Кто знает. Мож, тебя прибьют где-нибудь в подворотне, и что тогда? С вас даже в залог взять нечего, поганые бродяги.

— Мы расплатимся, — деревянным голосом выговорил вдруг Вогт. — Честное слово.

Стражники отвлеклись от Наёмницы и уставились на него. Вогтоус ответил им взглядом, полным страдания.

— Три дня, — подхватила Наёмница. — А затем вы получите свои деньги, — она просительно посмотрела на стражников.

— Девятьсот, — подал голос тот, кто еще ни разу не высказывался. — По триста на каждого. И еще поработаешь для нас.

«Скотина, — подумала Наёмница. — Да на всем этом вонючем городишке не заработать девятьсот ксантрий!» Хотя «работать» она в любом случае не собиралась. Уж лучше она их всех перережет. С радостью. Даже просто представив себе кровь, хлещущую из их глоток, она немного успокоилась.

— Ладно-ладно, лапочки, — согласилась она.

— И смотри без шуток. Под землей найдем.

— К-конечно, — с затаенной снисходительностью протянула Наёмница.

— Попадетесь без печати в облаву — вздернут.

— Конечно, — повторила Наёмница.

Она взяла Вогта за рукав и, словно ребенка, повела его по мостику к частоколу. Вогт, у которого глаза были на мокром месте, растерянно посмотрел в ров — там плавали отбросы, всякий мусор, какое-то тряпье. И он отвел взгляд.

Они нырнули в узкую улочку меж страшненьких тесных домиков, дошли до поворота налево, дошли до поворота направо, дошли до развилки и остановились.

— Ты чуть было все не испортил, — удивительно спокойно констатировала Наёмница. Поправив рубашку, она тряхнула головой, чтобы волосы снова упали на лицо. — Я уж было решила, что мы все слили, когда ты наконец сообразил подыграть мне.

Заговорив об этом, она пыталась отвлечься от того гаденького, жгучего чувства, все еще остающегося внутри.

— Они так грубо разговаривали с тобой, — выдавил Вогт. — Как они посмели? А ты помешала мне…

— Чему я помешала?

— Заставить их обращаться к тебе повежливее! — выпалил Вогт, покрываясь красными пятнами.

Наёмница фыркнула.

— Тебе же лучше, что не позволила. А то ел бы потом только жидкую пищу.

— Почему? — спросил Вогт, моргая. — Порой я вообще не понимаю, что ты говоришь и что делаешь. Меня очень огорчило все это, а ты вела себя так, словно ничего неприятного не происходит.

— Да ладно, — грубовато-бодро возразила Наёмница, пряча растерянность. Никого раньше не волновало, каким тоном с ней разговаривают, ничего из того, что с ней происходит.

Некоторые улицы были столь тесны, что им едва удавалось разминуться с прохожими. Ежедневно новые жители прибывали в город, ища в нем спасения от внешних опасностей, и, как могли, размещали свои домишки. Места становилось все меньше и меньше, домики, соответственно, тоже уменьшались. Старые здания выглядели относительно просторно, новые соревновались в сбережении пространства, но и их неизменно побеждали конурки, возведенные некоторое время спустя.

Повсюду более или менее ровным слоем лежали мусор, гниющие отбросы и испражнения собак, шныряющих по городу в диких количествах. Все это источало невероятнейшую вонь, безжалостно терзающую нежное обоняние Вогта и даже отнюдь не нежное обоняние Наёмницы, привыкшей вдыхать отнюдь не ароматы цветущих лугов. Вогт, вытаращенные глаза которого уже час не опускались в орбиты, постоянно поскальзывался, и Наёмнице приходилось его ловить.

— Эй, — не выдержала она. — Держись на ногах. Если упадешь в это дерьмо, я не буду тебя поднимать, потому что меня просто вырвет.