Игра колибри

Гассмано поежился, вспоминая фотографии жертв. Каждую ночь он просыпался и выпивал несколько таблеток снотворного, а потом смотрел в потолок, пока веки не начинали тяжелеть и он не засыпал под мерный звук секундной стрелки часов или под шум ветра за окном. Блестящая карьера, десяток раскрытых громких дел и полный провал с Октябрем. Хелена, Кристин, Мэри, Вивиен, Рэйчел – жертвы, которые погибли с момента, когда Патрик занялся этим делом. Он помнил их имена, знал их семьи и друзей, он сотни раз говорил с родителями и был у них дома. Он побывал в спальне каждой из них и посетил городское кладбище, где были похоронены девушки.

И теперь они ему снились, снились почти каждый день и просили отмщения, умоляли о справедливости. А он, Патрик Гассмано, не смог приблизиться к раскрытию дела даже на миллиметр. С момента первого похищения Октябрь не совершал ошибок, никогда, но отсутствие ошибок и практически стерильность тел – тоже ошибка, ведь это выдает определенный алгоритм, по которому действует Октябрь. Он не мог этого доказать, но точно знал, что убийца пользуется своим обаянием, чтобы заманить жертву, а значит, он, несомненно, красив. Все жертвы – молодые девушки, стройные и довольно милые, но какой-то повторяющейся черты нет, просто стройные, молодые, красивые.

Свидетельница, единственная, кому удалось чудом спастись и вырваться из лап Октября, одиннадцать лет назад утверждала, что не видела его лица, так как Октябрь носил капюшон.

Свидетельницу звали Джерелд Мерц-Келлер. Чистокровная немка, чьи родители перебрались в США в шестидесятых. Гассмано наводил справки, и на поверку это была самая настоящая, самая крепкая и сплоченная семья, какую ему доводилось видеть. Муж преподавал в Калтехе и был старше супруги на восемнадцать лет. Она была красивой женщиной с острыми скулами, правильным носом и бледно-голубыми глазами. Он – темноволосый, высокий, с такими же резкими чертами лица и с глубоким вдумчивым взглядом. Его звали Гоззо Келлер, математик с безупречной репутацией, всю сознательную жизнь посвятивший науке.

Октябрь обездвижил Джерелд и запихнул между передними и задними сиденьями, накрыв плотным одеялом, но лекарство, которым он собирался усыпить девушку, сработало не так, как он рассчитывал, и, придя в себя, она смогла открыть дверь и сбежать, воспользовавшись вынужденной остановкой на заправке на юге Комптона. Тогда делом занимался департамент полиции Лос-Анджелеса, и там не смогли связать похищение с двумя уже совершенными убийствами Октября. Это сделали спустя несколько лет, когда и появилось прозвище Октябрь, а расследование передали в ФБР.

Патрик бывал у Келлеров дома много раз, расспрашивая и уточняя, так как это являлось единственной зацепкой, неким мостиком в прошлое, который мог привести к Октябрю, и историю похищения Джерелд он знал наизусть, до мельчайших подробностей.

Он знал, как она вышла из супермаркета, прошла двести метров до парковки, свернула и неспешно двинулась между двух рядов машин. Пройдя ровно двенадцать метров, обратила внимание на оставленный кем-то прямо на дороге шар для игры в боулинг. Джерелд огляделась, по крайней мере, она так вспоминала этот день, и заметила мужчину рядом с красным фордом.

Мужчина возился с пакетами на заднем сиденье, на нем была белая толстовка без рисунка и белые льняные шорты. Она окликнула его. Незнакомец не обернулся. Джерелд решила проявить инициативу и поднять шар, чтобы как минимум убрать его с дороги. Она вставила пальцы в прорезанные для этого отверстия, и в этот миг что-то укололо ее. Больно не было, но на пальце выступила кровь.

Джерелд прошла к его машине всего несколько шагов, держа шар перед собой, словно спелый арбуз. Вдруг в глазах потемнело, и она начала падать вперед. Незнакомец подхватил ее, когда Джерелд была уже без сознания. Вот так работал Октябрь. Джерелд вспоминала, что еще пару дней у нее немел палец, но помочь следствию так и не смогла.

Патрик Гассмано глянул на экран и разжал кулаки, которые уже начали неметь от напряжения. Он так и не смог найти ублюдка, он так и не успел.

Глава 22

Карамель

«Привет, что делаешь?»

Ее вопрос застал меня ровно за тем занятием, объяснить которое было непросто, и языковой барьер тут вовсе ни при чем. Я варил сгущенку. Как перевести это Алисе и не сойти за чудика, я не знал. Написать, что варю банку консервов? Или делаю карамель? Лучше второе, так хотя бы сойду за повара.

«Делаю молочную карамель, решил попробовать себя в кулинарии», – ответил я, поставив в конце многозначительные три скобки))).

«Круто, я бы не отказалась от карамельки».

«Заходи, дверь открыта», – предложил я, совершенно не питая иллюзий по поводу визита Алисы в десятом часу вечера.