Игра на эшафоте

— Езжайте за ним. От Нортхеда на юг ведёт одна дорога, потом развилка у разрушенного храма, где высокая сосна. Оттуда дорога заворачивает в обход лесов и болот, а Криса проведут короткой дорогой через лес. Он должен догнать брата, вынудить его вернуться. Ваше дело ждать у развилки и предупредить Алекса, когда он будет возвращаться. Он поверит записке, если увидит мою подпись. Умоляю, помогите ему!

— Я… Скажите, почему король ненавидит Сиверсов? — вдруг спросила Мая.

— Мне нельзя…

— Я знаю, что Рик — потомок Кройдомов, однако он бастард, и король об этом знал с самого начала. Кому он может помешать?

— Я… не знаю.

— Знаешь! — Мая смотрела на Ивара прямо.

— Нет, я не читал тот том…

— Дай мне прочесть.

— Нет! Никому нельзя читать!

— Я должна спасти Алексарха, но пусть погибают Рик и его отец?

Она направилась к выходу. Ивар вдруг ощутил, как сердце замерло, боль разлилась в груди. Он начал задыхаться, захрипел и упал на пол. Мая уставилась на Ивара.

— Ты что? Тебе помочь?

Ивар не мог выдавить ни слова, чувствуя, как боль становится острее, расходится по телу: словно тысячи иголок впились в него одновременно.

— Ивар! — в голосе Маи был страх. Ивар уже понял, что происходит. Всё так, как должно быть. Предательство Холларда Ривенхеда наказано огнём, измена Ивара Краска клятве вызовет не менее страшное наказание.

— Ивар! — голос Маи слышался будто издалека. — Ивар, что мне сделать?

— Спаси Алекса! — прохрипел он с трудом. Мая кивнула, не двигаясь с места. Что сделать, чтобы она ушла?

— Книга, где описано правление Райгарда, вон в той комнате, — Ивар указал на дверь склада. — В жёлтом переплёте. Ноэль Сиверс у палача по имени Тимак, дядя сказал, что займётся им. Спаси Алекса, тогда спасёшь Рика и его отца. — Ивар не слишком в это верил, но пусть она думает, что от жизни Алекса зависят жизни Сиверсов. Пусть Мая хоть так выполнит его просьбу. Самому Ивару уже ничем не помочь.

Она вернулась с книгой в руках, подошла к Истинной Летописи, открыла её и начала читать. Ивар с ужасом ждал, что Летопись отомстит ей, однако Мая спокойно читала строчки. Закончив, она с состраданием посмотрела на Ивара:

— Я обещаю, что сделаю всё, чтобы спасти принца Алексарха. Ты можешь быть спокоен, Ивар.

— Кто ты? — вырвалось у него, несмотря на боль. То, что он увидел, было невероятно. Почему Летопись ей ответила? Боль пронзила грудь, Ивар едва расслышал её слова:

— Я здесь, чтобы занять твоё место. Мой дед — Нистор, сын Назера.

* * *

Самайя даже не поняла, как произнесла эти слова: они вырвались неосознанно. В глубине души она знала, что это правда — ещё с тех пор как произнесла клятву на эшафоте. Летопись не только вернула ей свободу, но и память. Кусочки мозаики сложились в одну картинку.

На эшафоте она дала клятву, потом испытала странное чувство: словно какая-то сила накрыла её с головой, отметая страхи и сомнения. В голове заклубились воспоминания, цепляясь одно за другое. Отец — грозный бородатый сероглазый мужчина в грубой рубахе с жилеткой на шнуровке — рассказывает о далёкой стране, где ещё сохранилось волшебство. Вот он вбивает её маленькому брату в голову сканналийские глаголы; она — совсем девчонка — слушает, сидя в углу и забросив куклу. Вот мама мелодичным голосом напевает старинную балладу о Стране Ледяного Тумана и северном ветре, который дует в дни невзгод и опасностей. Мёртвое лицо брата — пожелтевшее, с запавшими глазами и морщинами как у старика. Его звали Хэймас, ему было десять. Другие мужчины приходят, спорят с отцом и дают уже ей бесконечные уроки. Она как наяву видела полки с бесчисленными книгами и узнавала их названия, вспоминала опыты по алхимии, свитки с рунами, астрологические карты, жуткие приборы, посиделки до утра с мрачными гостями, среди которых был Дорин Килмах. А ещё боль и отупение, страх и пустота. Много воспоминаний — от них болела голова и раздваивались мысли.

Она хотела расспросить Энгуса Краска подробнее об Истинной Летописи, о том, откуда он знал древний закон, но Ивар сказал не доверять ему. Энгус хотел убить Алекса и посадить Криса на трон? Тогда зачем он помог ей? Какую роль играл во всём Сайрон Бадл? Был ли он её дядей? Увидев портрет, она начала сомневаться в родстве с дядей. Если на портрете Юна, то что портрет делает у Энгуса? А если не Юна?.. Насколько вспомнила Самайя, у её прадеда Назера было два сына: Нистор и Назер. Старший Нистор стал летописцем почти сразу после рождения единственного сына Рислейва. Брат Нистора Назер забрал племянника и уехал в Барундию. Долгое время Самайя именно Назера считала дедом, лишь много позже отец открыл ей истину. Отец всегда говорил, что кроме Нистора в Сканналии у них никого не осталось.

— Мая? Ты что тут делаешь?

«А что тут делаешь ты, Сильвестр? — подумала она. — Ты, кто сдал меня сегодня стражникам?»

Сильвестр протиснулся в открытую дверь, с ним был Дим.

— Сьто с ним? — Дим с любопытством смотрел на Ивара. — Нузно лекарь?

Самайя покачала головой:

— Лекарь ему не поможет. Он умирает.

— Умирает? — Сильвестр поражённо смотрел на летописца. — Отчего?