Игра на эшафоте

Георг собрал достаточно материалов о планах Ривенхедов, которые не сидели сложа руки, пока Айварих просил пантеарха о разводе. Более того, речь шла о переговорах Гиемона с Холлардом относительно свержения Айвариха. Ульрик Холмкрест сообщил немало сведений, например, что они и Алекса пытались склонить к измене — парень оказался слишком нерешителен и уклонился от разговора. От него же Георг узнал о ссоре Диэниса с Холлардом из-за Илзы. Взамен на показания Георг закрыл глаза на то, что жена Ульрика Сиэлла с сыном сбежала в замок свёкра. Это был один из немногих оставшихся с древних времён укреплённых замков. Георг надеялся, что Айварих не вспомнит о них, а если нет — старый Холмкрест не сдаст единственного внука: этот старик твёрже камней собственного замка.

Да, Ривенхеды не хотели терять место под солнцем и шли ради этого на измену и предательство. Может, именно поэтому Георг не испытывал к ним жалости. Его задача — сделать так, чтобы на допросах никто не обвинил ни в чём Катрейну. Он очень внимательно формулировал вопросы и вносил ответы в документы.

Фабиан давно не просил Георга прекратить пытки, хотя не просил и о пощаде. Он вздрагивал при виде палача, тонко выл от боли, но в преступлениях не признавался. Палач бился над ним дольше всех и заверил, что сегодня святой отец будет послушнее шлюхи самого щедрого клиента. Закованный в колодки Фабиан, однако, не сдавался.

— Мы получили показания, что Холлард Ривенхед планировал убить королеву Катрейну, чтобы женить короля на Илзе.

— Конечно, — усмехнулся Фабиан разбитыми губами. — А потом убить короля и стать королём самому, женившись на своей дочери. — Георг всегда подозревал, что Фабиан выбрал не тот путь в жизни. Он слишком насмешлив.

— Вы отрицаете, что доминиарх Ривенхед ездил в город Латею, где от него потребовали воспрепятствовать установлению власти короля над церковью вплоть до восстания против Его Величества? — Фабиан был священником, личным помощником Теодора, не раз выполнял его поручения.

— Я там не был… — плюнул Фабиан. Из-за слабости слюна поползла по его подбородку.

— Ты говорил, он будет сговорчив, — с издёвкой обратился Георг к палачу.

— Ваша милость, не извольте беспокоиться, я всё сделаю, да прямо щас он заговорит… — Палач бросил длинные щипцы для прижигания пяток, схватил обруч для черепа, надел на голову Фабиана и слегка прикрутил винт. Фабиан заорал, когда острые шипы надавили на кости. Палач позвал помощника, что-то ему сказал. Георг не услышал слов за криками, да это было и неважно: Фабиан ничего не скажет. Он перенёс несколько пыток, рассказал, что Теодор Ривенхед не раз проявлял недовольство разрушениями монастырей, о чём и так все знали. Фабиан также вызывающе заявил, что считает смерти настоятеля Родрика Ривенхеда и Оскара Мирна злонамеренными убийствами. Если это измена, то он изменник. Фабиан высказывал своё мнение, но сдавать родных не спешил. Жаль, что ему это не поможет: его ждёт эшафот, где уже сложил голову Ульрик Холмкрест.

— Ты что сделал? — тихий голос палача проник в мозг Георга. В воздухе повисли страх и напряжение.

Георг подошёл к палачу, над которым возвышался Железный Бык. Тело Фабиана сползло по стене, натянув цепи: они шли от стены к его ошейнику. Голова Фабиана была раздавлена, глаза почти вылезли из глазниц, из носа вытекал мозг. Палач, не веря глазам, посмотрел на мертвеца, ощупал со всех сторон и обернулся к помощнику. Тот, судя по едкому запаху, обмочился от страха и теперь пятился назад.

Железный Бык — бугай, который два года назад рубил головы убийцам летописца — до смерти боялся тихони-извращенца, как про себя называл палача Георг. Впервые Георг познакомился с палачом и Железным Быком, когда занимался делом Мирна. Сначала он думал, что Бык и есть главный палач, а худосочный тип в маске просто на подхвате, но оказалось, что всё как раз наоборот. Палач использовал Быка для тяжёлой работы: тот с удовольствием ломал кости, отбивал внутренности, засовывал людей в крохотные подвесные железные клетки на улицах. Похоже, сегодня Бык перестарался.

Георг с досадой посмотрел на мертвеца, силой духа которого втайне восхищался, и не мог не признать, что его смерть принесла облегчение. Теперь можно приписать ему любые показания: он их не оспорит.

Палач с помощником занялись трупом, Георг вернулся к столу. Он записал сегодняшние признания, опуская ненужные подробности и дополняя их, если сведения не совсем совпадали с тем, что Георг хотел показать королю. Это единственное, что он мог сделать для Катрейны.