Игра на выживание

— С Мохаммедом? Естественно, его депортируют.

— Депортируют?

— Именно это я и сказала.

— Куда?

— Туда, откуда он прибыл, Мари.

— Нет. Это невозможно. И вообще — у него же никого нет. Он — ребенок.

— И тем не менее есть страна его происхождения.

— Нет у него ничего. Страна, может, и есть, но у него не осталось родных. Ему не к кому возвращаться!

— Это он тебе сказал?

— Нет. Но они умерли. Все его родные умерли. Я знаю.

— Мари, ты не можешь этого знать. Так или иначе, не это тебя сейчас должно волновать. Я предлагаю тебе посвятить какое-то время размышлениям о том, что ждет тебя. И Питера. — Бабушка выдерживает короткую паузу и добавляет: — Иди наверх, Мари. Смотреть на тебя не могу.

Глава 87

Еще один разговор

Но когда раздается стук в дверь, я все еще стою в кухне.

Это Питер.

— Все в порядке? — спрашивает он.

Лицо у него все еще мрачное, но не такое, как на молу. Питер входит и прерывает наш разговор так, как будто он ровня бабушке и вправе знать, о чем мы разговариваем. Хотя, возможно, ему не понравилось, как бабушка, ничего не сказав, отконвоировала меня домой.

— Нет, все совсем не в порядке, — отвечает бабушка. — Я так понимаю, ты еще не был дома. Иначе ты бы уже прочитал копию вот этого. — Она указывает Питеру на монитор ноутбука.

Пока он читает, бабушка снова обращается ко мне:

— Я попросила тебя уйти, Мари. — (Я не двигаюсь с места.) — Питер тоже является обвиняемым по этому делу. Завтра вас обоих чипируют, чтобы вы не могли общаться до конца слушаний. Так почему бы вам не прекратить общение прямо сейчас? Я сказала — уходи с глаз долой!

Я ухожу, но не из-за того, что она сказала про чипирование, что бы это ни значило. Я не уверена, что хочу увидеть выражение его лица, после того как он оторвет взгляд от монитора. Хотя, если он начнет кричать, я смогу его услышать, потому что моя комната как раз над кухней.

Поднимаюсь в свою комнату, но ничего не слышу. Тогда я ложусь на пол и прикладываю ухо к щели в половицах.

Тишина. А потом скрип, как будто кто-то тяжело опустился на стул. Я представляю, как Питер сидит за столом, обхватив руками голову с соломенными волосами.

Слышу бабушкин голос:

— Как я говорила с самого начала, Питер, я выступлю твоим поручителем. Как Верховный канцлер, я, естественно, не могу сделать это официально, тем более что в данных обстоятельствах, когда главным обвиняемым является моя внучка. Я не смогу принять участие в процессе, но я знаю, как работает совет. К тому же с пятью членами не требуется председатель с правом решающего голоса. Результат три против двух нас вполне устроит.

— Голосование? — очень тихо спрашивает Питер. — Какое голосование?

— По вынесению приговора.

Снова скрип стула. Наверное, Питер не смог усидеть на месте. Или это бабушка села за стол рядом с ним.

— Но до Камня дело не дойдет, Питер. Мальчик еще совсем ребенок, а Мари — несовершеннолетняя. Так что все обойдется годами жизни.

— Я совершеннолетний, — говорит Питер. — Мне восемнадцать.

Теперь мне жаль, что я не могу видеть его лица, потому что снова становится тихо, но тишина не гробовая, как раньше, а широкая и бронзовая.

— Это правда, — говорит бабушка. — Но я укажу… я совершенно уверена, что они укажут на то, что в соответствии с Актом о незаконном перемещении ты являешься не зачинщиком, а соучастником. При смягчающих обстоятельствах ты получишь годы жизни, которые присудят к возмещению Мари.

— Мои годы? Против Мари?

— Да.

— Нет.

— Так это работает.

— Это я во всем виноват, — говорит Питер. — Это я взял мальчика на лодку, просто потому, что она так сказала. Я не попросил показать документы. Я должен был попросить показать документы! Ну почему я этого не сделал!

Потому что я много скиталась, Питер, а ты даже не знаешь, что это такое. Я хитрее тебя. Я умею манипулировать людьми, а ты — нет.

— И я мог позвонить вам, чтобы получить подтверждение, — продолжает Питер. — Айлин, почему я этого не сделал? Я ведь мог вам позвонить!

Потому что ты — как папа, Питер. Доверчивый. Ты ищешь хорошее и находишь его.

— Она бы обманула тебя. Как обманула меня. На самом деле она и так тебя обманула. За это она и получит годы.

— Сколько, Айлин?

Бабушка на пару секунд задумывается.

— Технически — пятьдесят, но, учитывая смягчающие обстоятельства, могут сократить до тридцати.

— Тридцать?

Тишина. Питер вычисляет, что инъекцию мне сделают в сорок четыре. Следовательно, мне осталось тридцать.

— Этого не будет, — говорит Питер. — Я этого не допущу.

Ну или мне кажется, что он так сказал.

«Я этого не допущу».

Эти слова я услышала сквозь щель в половицах? Он сказал так о девчонке, с которой совсем недавно встретился после стольких лет? О девчонке, которая завопила, когда он попытался к ней приблизиться?

Время.

Время и Питер.

Питер, который никогда не скитался. Питер — камень. Что он знает о времени?

— Ты ничего не сможешь с этим сделать, — говорит бабушка.

— А Мохаммед?

— Его депортируют.

— Нет, — говорит Питер и повторяет: — Нет, это ее убьет.

Глава 88

Чипирование

Утром возвращается представитель суда Эстер, и с ней мужчина в белом халате.