Игра не для всех. Крым 1942

Дважды грохнуло; один раз внизу, второй — буквально полётом ниже рядом с позицией Токаева — от души шарахнув прикладом по «колотушке», я уже не мог контролировать её полёта. Но Тотрадз начал подниматься ко мне ещё при первых выстрелах пулемета; когда же М-24 упала за его спиной, он буквально пролетел половину пролёта прежде, чем противопехотку разнесло взрывом изнутри. Осетин коротко вскрикнул, упав на ступеньки всего буквально в полуметре ниже меня. А в следующую секунду я поймал глазами взгляд бойца, в котором плещется боль вперемешку с гневом и решимостью драться до последнего:

— Ранен?

— Да бедро зацепило! Я в порядке, командир, сейчас мы немчуру упокоим!

Облегченно выдохнув, отвечаю Токаеву, одновременно потянув из подсумка трофейную гранату:

— Охолони, воин! Перевяжись пока, а я фрицам ответку карманной артиллерией организую!

Раскрутив колпачок на ручке гранаты и сжав в руке асбестовый шарик, я на мгновение замер. Несмотря на то, что перед Тотрадзем я хорохорился, задуманное сопряжено с громадным риском. Но поколебавшись секунду и зло, уже совсем другим голосом выдохнув «прикрывай!», я рванул шнурок, поджигая запал «колотушки».

«Двадцать два, двадцать два… Двадцать два» — на мгновение высунув руку за границу мертвого для обстрела фрица пространства, я бросил трофейную М-24 вертикально вверх на четвёртой секунде горения запала, благо, что длинная ручка позволяет осуществить подобный бросок. После чего резко развернулся и буквально сшиб осетина вниз. Но вопреки моим опасениям «колотушка» рванула в полете именно там, где я и рассчитывал взрыв — веер осколков разлетелся в воздухе напротив пулемётчика. Даже сквозь «вату» в ушах и хлопок подрыва, усиленный детонацией в закрытом помещение, я расслышал отчаянный вскрик боли.

Повезло мне — граната не рванула в руке, не упала обратно, тут же взорвавшись рядом с нами. Риск был велик, но иных путей решения «проблемы» я не видел — пусть и откровенно слабый, немецкий пулемётчик (а скорее всего зольдат, снявший МГ со станка — даже второй номер воевал бы гораздо лучше) не позволил бы мне выстрелить, уделав бы очередью в упор.

— Я иду вперёд, ты прикрывай!

Очумело посмотревший на меня боец кивнул только после небольшой паузы, видно ещё не придя в себя после двух близких взрывов. Наконец, взгляд его прояснился и Токаев занял свое место в углу площадки, я же двинул наверх.

Перед небольшим коридором у перил ворочается раненый фриц — он уже не кричит, а глухо стонет, словно мычит, держась за глаза. Осколки изранили его целиком, но прикрывает руками он именно глазницы — судя по крови, струящейся сквозь пальцы, пустые. В жалости к гансам я никогда не был замечен, но сейчас мне стало просто жутко при виде окровавленного куска мяса, все же стонущего и шевелящегося… И потому в этот раз я проявил милосердие, оборвав мучения фрица короткой очередью…

— Тотрадз, пошёл! Вперед не суйся, замри за углом и метни «колотушку» внутрь!

Осетин выполнил все в точности, добежав до дверного проёма и швырнув в коридор трофейную противопехотку. Дождавшись взрыва, схоронившись на лестнице, я быстро вскарабкался по ступенькам, поравнявшись с бойцом и аккуратно выглянув за угол. Коридор оказался пуст.

— Теперь действуем следующим образом: каждый идёт вдоль стенок — ты вдоль левой, я по правой. Добираемся до первой двери — забрасываем внутрь гранату, ждем взрыва, заходим внутрь. По очереди! Если там кто есть, добиваем, даже если не шевелится — может притворяться или, что вернее, быть без сознания. Я захожу первым, ты держишь коридор под прицелом, потом меняемся — нервы у немцев наверняка сдадут, попробуют выскочить, встретить нас. У тебя сколько «колотушек» осталось?

— Две штуки.

— И у меня две. А дверей четыре, друг напротив друга, как раз должно хватить. Ну что, пошли?

Осетин сосредоточенно кивнул и мы аккуратно двинулись по коридору, каждый держась свой стенки… Вот первая дверь. Раскрутив колпачок и дернув шнурок, забрасываю М-24 с двухсекундной задержкой. Взрыв! Через пару секунд рванула граната Токаева в помещение напротив. Забегаю внутрь — чисто. Выйдя в коридор, киваю бойцу, тот заходит в свое — и в этот же миг из-за второго по счету проёма по левой стороне вылетает граната.

— Назад!

Я успеваю спрятаться за дверной косяк прежде, чем «колотушка» взорвалась. Слава Богу, Тотрадз правильно понял мой крик и отчаянный взмах руки, также переждав взрыв, укрывшись в своем помещении…

Я и немец, вооружённый трофейным ППД, показались в коридоре одновременно. Однако скорость реакции оказалась на моей стороне: нажав на спуск, я на секунду опередил врага, отбросив его назад короткой очередью в три патрона. Немец вскрикнул, после чего до меня донеслось отчаянное:

— Nicht schiessen!

В голове автоматически щёлкнул перевод: «не стреляйте», после чего я задал вопрос на немецком, воспринимая его как родной язык — спасибо «прокаченному» персонажу:

— Ты корректировщик? Сколько вас ещё осталось? Пусть сдаются!

После короткой паузы ганс несколько удивлённо ответил:

— Я остался один! Да, я корректировщик!