Игра не для всех. Крым 1942

Не врет. Точно, не врет, я ведь ложь на раз чувствую! Это хорошо…

— Толкни вперёд автомат! А после вылезай сам! Стрелять не будем, ты мне нужен!

После чего обратился к Токаеву:

— Сейчас фриц выползет в коридор, сразу огонь не открывай, но держи на прицеле.

— Что вы говорите?

Это немец беспокоится, заслышав чужую речь. Отвечаю ему в тон, перейдя на «вы» — возможно, уважительное обращение в большей степени расположит его ко мне:

— Не бойтесь, я прошу своего солдата не стрелять, если вы не совершите никаких глупостей!

Пару секунд враг колебался и я решил «помочь» ему сделать правильный выбор:

— Я могу забросить гранату в вашу дверь прямо сейчас! И сделаю это, если вы не выполните мои требования!

— Не надо, не надо! Я выхожу!

— Без глупостей!

Но немец с характерным для его нации рационализмом (хотя на самом деле тут ещё можно поспорить) вытолкнул в коридор ППД с отстегнутым диском, а затем выполз сам.

— Тотрадз, проверь! Он мог гранату себе оставить или нож, или пистолет!

И уже немцу:

— Вас осмотрит мой солдат, не пытайтесь оказать сопротивление!

— Хорошо, хорошо, я готов! Вы перевяжете меня?

Твою ж дивизию, вот ведь мерзкий слизняк! Чуть ли не плачет, едва ли не ноги целовать готов! А когда на нас мины наводил, небось хорохорился, мнил себя «богом войны»! Отвечаю гораздо холоднее и жестче:

— Я обещал не стрелять. Но не оказывать помощь. Сделаете то, что я скажу — вот тогда я прекращу ваши страдания. Вы готовы выполнить мои требования?

Немец часто-часто закивал головой. Сквозная рана в животе далает его сговорчивее, а боль и страх смерти сломали волю возможно и не самого трусливого зольдата вермахта. Рабочий материал…

— Тогда вы сейчас вызовете батарею, объясните, что отбились от русских и начнёте корректировать огонь на позицую опорного пункта, расположенного левее захваченного моей ротой. Вы сделаете это?

Глаза немца наполнились страхом и возмущением. Возможно он хотел сказать какую-либо глупость о правах пленных или о том, что он честный солдат и не предаст камрадов. Знаем мы таких честных, после которых остались изнасилованные девушки и женщины, расстрелянные на потеху раненые и селяне, убитые за малейшую провинность… Решимость фрица поступить честно сломалась, когда в его лоб уткнулся ещё горячий от стрельбы ствол ППШ:

— Да-да, я все сделаю!

— Хорошо. Ползи к телефону и начинай корректировку. Помни, я за твоей спиной и все слышу. И вижу… Тотрадз, помоги ему добраться до телефонного аппарата, а после вернись за пулемётом, он нам пригодится.

Позиция корректировщика на нашу удачу совмещена с пулеметной точкой. Тела членов расчёта, который я сумел достать очередью из «максима», ещё до нас отнесли в соседнюю комнату. А вот лент у пустого станка просто завались! И ещё фиг знает, какой эффект имел бы взрыв гранаты в закрытом помещение с грудой боеприпасов…

Токаев, морщась от презрения и ненависти к фрицу, все же помог ему добраться до зуммера, после чего бодрой трусцой двинул за машингевером. Я же для убедительности ткнул дулом ППШ в спину немца, заставив поторопиться.

Впрочем, упрямиться фриц не стал, вызвав батарею и уточнив, что башню они удержали и что большевики ворвались на позицию соседнего опорного пункта. Корректировщику без вопросов поверили, и следующая цепочка минометных разрывов легла на обороняемой немцами позиции…

— Они сказали, что с минуты на минуту начнётся контратака, что командир полка выделил целую роту при поддержке двух «штурмешютце»… У вас нет шансов, но если вы поможете мне, я могу сказать, что сам взял вас в плен. Про корректировку совру, что был ранен и в дыму мне почудилось, будто на позицию ворвались русские. Но тогда мне нужно уже сейчас вызвать батарею и отменить огонь по своим! На опорных пунктах есть связь с полком, они наверняка уже сейчас сообщают, что корректировщик ошибся…

— А где находится батарея?

После недолгих колебаний ганс ответил:

— В двухстах метрах северо-восточнее этого здания, там открытая площадка, можно увидеть из соседнего помещения.

Я обернулся к подошедшему с пулеметом Токаеву:

— Тотрадз, выгляни в окно в комнате напротив, если на северо-востоке увидешь минометную батарею, подскажи.

Осетин бросился выполнять указание, и уже полминуты спустя откликнулся:

— Есть, вижу!

— Это хорошо, что видешь…

В этот момент затрещал зуммер, раненый судорожно сглотнул:

— Всё, они связались с полком. Если вы сейчас сдадитесь, я обещаю вам достойное отношение в плену, как к настоящим солдатам…

Я прервал уже сильно побледневшего, заметно медленнее говорящего врага, одной ногой шагнувшего за рубеж жизни и смерти:

— Ты врешь.

Ганс побледнел ещё сильнее, а глаза его расширились от ужаса при виде холодно сверкнувшей сталью финки, сжатой в моей руке:

— А вот я нет. Я обещал тебе избавление от страданий, и ты его получишь…

— Не…