Игра ненависти и лжи

– Весь Маскарад Аски – это твой чертов план, любовь моя, – Раум похлопал меня по щеке, рассмеявшись, когда я нахмурился.

– Ты сможешь это вспомнить, – сказала женщина, – если захочешь. Ты сможешь вспомнить, что ты – Повелитель теней и один из Кривов.

Я поймал ее взгляд. Это имя глубоко врезалось в грудь, меня яростно и сильно тянуло отвернуться от них, но впервые за многие недели это желание не царапало мне позвоночник и было больше похоже на идею, не до конца оформившуюся в голове.

– Довериться, – я перевел взгляд на Луку. – Ты хочешь, чтобы я тебе в этом доверился.

– Еще немного, друг мой.

– Ты планируешь… что? Влезть мне в голову?

– В некотором роде, – сказал Лука. – Но это скорее для того, чтобы вернуть на место утерянное, принести тебе облегчение, – Лука сунул руку в карман и вынул моток бечевки.

Я поморщился, когда он намотал бечевку на пальцы и стал виден кулон. Деревянная роза.

– Забрал это из твоей комнаты, прежде чем покинул дворец, – сказал он. – Почему она что-то значит для тебя, Кейз?

Мышцы челюсти задергались.

– Я не знаю.

– Но ведь значит? – Он не стал дожидаться ответа и продолжил: – Вот такие вот ответы мы снова тебе и дадим. Так доверишься ли ты нам еще ненадолго?

Нет. Я не хотел никому доверять. Я хотел раствориться в своих собственных тенях и чтобы меня оставили в покое до конца моей жалкой жизни. И все же что-то заставило меня поднять свой месмер против Ивара. Видя, как воровку прижали к земле, положив ее голову на плаху, я испытал всепоглощающую панику, которую никогда не испытывал.

Пару мгновений я был готов вынуть сердце из своей груди, чтобы ее уберечь, чтобы спрятать ее.

А еще там был лорд Штром. Аристократ, который отдал свою чертову жизнь, чтобы защитить ее, потому что он… он верил, что она – королева? Теперь это сбивающее с толку притяжение к той женщине превратило меня в предателя, убийцу, человека без прошлого, без дома.

Я покачал головой. Слишком много частностей не имели смысла.

Я снова поднял глаза на Луку.

– Если ты уничтожишь мой разум или сделаешь все еще хуже, пообещай, что убьешь меня.

Он вскинул брови.

– Я серьезно говорю, – настаивал я. – Я больше не могу жить в этом безумии.

– Значит, ты позволишь нам помочь тебе? – его рука легка на мое плечо и сжала его.

Мой разум боролся с идеей довериться здесь хоть кому-либо, но сердце понукало пойти за ними, поверить. Пусть даже всего на миг. Я коротко кивнул Луке. Раум и Лука быстро избавили меня от веревки вокруг запястий.

Я выбрался из хижины и пошел за ними в кусты. На другой стороне стояли старые лачуги и хибарки, оплетенные лозами и сухими ветвями. Высокие ивы развесили свои лиственные пальцы над старым, рассохшимся мостом. В двадцати шагах через лес к облакам, точно острые зубы, тянулись руины.

Это было унылое место.

Здесь было мирно. Как дома.

Когда мы ступили в забытый городок, из каждого угла начали материализовываться люди. Большинство лиц было мне незнакомо, но в мозгу закипело горячее раздражение, когда оказалось, что слишком многих я уже видел.

Я мрачно взглянул на рыжего и мужчину, что стоял с ним рядом. Фиске и Исак, крепостные из Черного Дворца. Теперь они были грозными, вооруженными и смотрели на меня так, будто я в любую секунду мог на них наброситься.

Торговец, продавший мне розу и осуществлявший обмен сообщениями между воровкой и лордом Штромом, посмотрел мне в глаза. Рядом с ним, промокая его покрытое синяками лицо пропитанной травами тряпкой, стояла женщина с длинными волосами, черными, как вороново крыло.

Когда я проходил мимо, она резко вдохнула и побледнела. Торговец фыркнул и подмигнул, даже несмотря на то, что все его лицо было опухшим. Но замереть меня заставили двое детей, что стояли рядом с торговцем. Мальчик, я его узнал. Он… он бросился на скидгардов. Храбрец или глупец, но в любом случае он сделал это ради меня. Чтобы отдать мне тот нож.

Я прищурился, глядя на маленькую девочку, что держала его за руку; она чем-то напоминала бледного мальчика.

Ребенок-воришка.

Те же самые влажные глаза смотрели прямо в мои. Она оперлась головой о тощее плечо мальчика и, казалось, была готова разразиться слезами.

– Черт тебя подери, Лука, – пробормотал я сквозь сжатые зубы. – Ты что, всем в моей жизни манипулировал?

– Манипуляция может быть и во благо, Кейз. Вот увидишь.

На последнем слове мое внимание привлекло какое-то движение на границе деревьев. Моя реакция была молниеносной и беспощадной. При одном лишь взгляде на ее огненные волосы мной овладела мысль о том, чтобы сомкнуть пальцы на ее шее.

Ее яркие глаза смотрели на меня с болью. Острой, отчаянной болью. В них была тоска, которая разом и подогревала мое желание убивать, и ярилась из-за какой-то более глубокой части меня, которая хотела, чтобы этой женщине никогда не было больно.

Я все потерял из-за нее. Из-за того, что поддался страсти к ней, я ее спас и был помечен как предатель.

Мои шаги были тяжелыми, напористыми. Я был намерен добраться до нее, но двое мужчин, двое сыновей Дома Штромов, были намерены меня остановить.