Игра престолов по-английски. Эпоха Елизаветы I

– Вы напрасно расточаете свое красноречие, – холодно сказала Мария. – Возвращайтесь в Лондон, заканчивайте приготовления; письмо с приказом выступать придет следом за вами.

– Но кто доставит его? – спросил Энтони, не скрывая разочарования. – Неужели Кристофер? Я, все-таки, не доверял бы ему.

– Я найду, кого направить к вам с письмом. Прощайте, милорд, и да поможет вам Бог!

* * *

Сэр Эмиас пришел к королеве перед обедом. Встав в дверях, он неуклюже поклонился и пробормотал традиционное приветствие.

– Чему обязана, милорд? – улыбнулась Мария. – У вас такое срочное дело, что вы не можете дождаться, когда мы встретимся за столом?

– У меня конфиденциальный разговор, – буркнул сэр Эмиас.

– Вот как? Бесс, дорогая, выйди, пожалуйста, – сказала Мария.

Проводив фрейлину взглядом, сэр Эмиас приблизился к королеве и невнятно произнес:

– Я должен сообщить вам, мадам, что скоро в вашем положении произойдут большие изменения.

– Какие изменения, милорд? – удивленно спросила Мария.

– Получен приказ из Лондона. Вас переведут в другое место, и режим вашего содержания там будет более жестким.

– Меня хотят заточить в темницу? – резко проговорила Мария, выпрямившись во весь рост.

– Это не совсем так. Просто ваша свобода будет ограничена, а охрана усилена.

– Вы говорите загадками, сэр Эмиас. Скажите прямо, почему со мной так поступают и что меня ожидает.

– Я говорю то, что мне приказано сказать. Могу добавить, что эти меры направлены на предотвращение еще более худших событий, которые могут произойти в будущем.

– Но что за события, и каким образом будет ограничена моя свобода? – возмутилась Мария. – Я имею право знать.

– Безусловно. На это вы имеете право, – согласился сэр Эмиас. – Свобода ваша будет ограничена следующим образом. Пятьдесят солдат день и ночь станут караулить подходы к замку; вам будет строжайше запрещено покидать его, на людей вашей свиты тоже распространяется этот запрет. Своего коня Роланда вы оставите здесь, равно как и всех остальных принадлежащих вам лошадей, так как они вам все равно не нужны – время выездов на охоту и прогулок верхом для вас прошло.

– Как, мне не разрешат взять с собой Роланда?! – вскричала Мария. – Но он так привязан ко мне, что погибнет от тоски, не видя меня. Боже мой, разрешите перевезти его вместе со мной, не будьте столь жестоки!

– Я ничего не разрешаю и ничего не запрещаю, я лишь выполняю приказы, – возразил сэр Эмиас. – Далее. Переписка вам будет строго воспрещена, какие-либо контакты с посторонними лицами не допускаются. Вы не должны никому писать и ни от кого не получать письма. Все письма, приходящие на ваше имя, будут изыматься; показывать вам их не будут. Любые посылки, доставленные вам, будут тщательно просматриваться; книги, если таковые вам пришлют, подвергнутся досмотру вплоть до вскрытия корешка и обложки.

– Господи, как же я буду брать в руки книги со вспоротыми обложками? – насмешливо произнесла Мария.

– Не могу знать. Я передаю вам то, что мне велено передать, – повторил сэр Эмиас. – Это еще не все. Дабы быть уверенными, что вы никому не пишете, чернила, перья и бумагу у вас отберут, однако и этого мало. Для того чтобы удостовериться в отсутствии у вас тайных записок и посланий, а также предметов, могущих представлять опасность для обеспечения режима вашего пребывания в замке, у вас будет дважды в день производится обыск. Он коснется всего, что принадлежит вам: личных вещей, одежды и обуви.

– Вы будете рыться в моем белье и кромсать подошвы моих башмаков? – презрительно спросила Мария.

– Я буду делать то, что мне приказывают, – ответил сэр Эмиас.

– Значит, вам приказали содержать меня как узницу? Очень мило, я благодарна Елизавете за такое отношении ко мне, – мрачно усмехнулась Мария. – Но почему бы ее не пойти дальше? Пусть меня поместят в подземелье, прикуют цепями к стене, посадят на хлеб и воду. Узница так узница – зачем моей сестрице делать вид, что она относится ко мне как к королеве? Пусть она содержат меня как обыкновенную преступницу – по крайней мере, это сорвет маску с ее лица!

– Не могу знать, – снова повторил сэр Эмиас. – Кроме того, вам не дозволяется брать на новое место проживания никаких средств, которые женщины обычно используют для наведения красоты, и ваш парикмахер с вами не поедет.

– Елизавета хочет, чтобы я выглядела огородным пугалом? Тщетная предосторожность. Моя кожа, мое лицо, мои глаза, мои волосы по-прежнему молоды, а ее – состарились и увяли. Это ей не обойтись без притираний, кремов, бальзамов, без пудры и помады, а я прекрасно обойдусь без всего этого! – захохотала Мария, сверкая глазами. – Но какая мелкая жалкая месть! Не думала, что Елизавета опуститься до такого. Если она подозревает меня в заговоре, если беспокоится о своей драгоценной персоне, то могла бы упрятать меня в глухой тюремный склеп, но зачем же издеваться и унижать? Вот и видно, что в ней нет ни капли благородства: плебейка останется плебейкой, – в короне или без нее.