Игра теней

Дайконас Во был доволен ходом событий. План похищения беглянки должен осуществиться, что называется, без сучка без задоринки. Правда, в какой-то момент у наемника появились основания для беспокойства: высокопоставленный узник крепости — Олин Эддон, король Южного Предела — проявил к девчонке непонятный интерес. Дайконас Во испугался, что король хочет сделать ее своей любовницей — такой поворот событий послужил бы серьезным препятствием, так как добычу пришлось бы умыкнуть из-под носа у стражников Дракавы. Но, к счастью, пыл Олина Эддона быстро угас. Девчонка по-прежнему жила в бараке вместе с другими прачками, и похитить ее не составляло ни малейшего труда.

Теперь, когда в городе поднялась паника, наступил самый подходящий момент. Как только Иеросоль падет под натиском войск автарка (Во не сомневался, что ждать этого придется недолго), он доставит автарку Сулепису вожделенную пленницу и получит заслуженную награду. Сначала, разумеется, автарк должен избавить Дайконаса от проклятого насекомого, что сидит у него внутри и грозит гибелью. Правда, Во не отличался наивностью и не был уверен, что после выполнения задания его так просто отпустят — зачем бесценному расставаться со столь полезным человеком? Но автарк всегда действует под влиянием собственных капризов, и, если Во сумеет ему угодить, Сулепис может исполнить обещание.

Казалось бы, расставаться с таким могущественным хозяином невыгодно, однако наемник слишком хорошо понимал, что от живых богов лучше держаться подальше. Во твердо решил: если автарк не освободит его от мерзкого насекомого, он найдет способ освободиться сам. Собственную жизнь Дайконас Во ценил превыше всего.

Он добрался до постоялого двора. В коридорах было пусто — колокольный перезвон заставил жильцов раньше обычного подняться со своих кишащих клопами постелей и погнал на улицы. Дайконас Во поднялся по шаткой скрипучей лестнице и вошел к себе комнату. Растянувшись на узкой постели, он с наслаждением прислушивался к тревожному гулу города, охваченного предчувствием войны. Дни этого города сочтены; наемник знал это лучше, чем кто-либо другой. Вскоре кровавый поток унесет тысячи жизней. Дома и храмы превратятся в груды развалин. Дайконасу Во будет где разгуляться, ведь среди бойни он чувствует себя как рыба в воде.

Мысли о предстоящей великой резне приятно волновали воина из когорты «белых гончих». Прикрыв глаза, он слушал, как кровь шумит у него в ушах, сливаясь с колокольным перезвоном.

Глава 30

Знахарка

Сошем Хитрец, кузен Сайи, явился к ней и напоил ее сонным зельем. Когда Сайя погрузилась в сон, Сошем похитил ее, чем вызвал среди богов великое смятение. Но на его пути поднялась буря, вздымавшая клубы песка. Этот песок ударил пленнице в лицо и разбудил ее. Сайя убежала от похитителя. Он не смог найти ее посреди разбушевавшиеся стихии, и его намерения остались неосуществленными.

Откровения Нушаша, книга первая

Мэтт Тинрайт долго стоял на грязной улице под моросящим дождем, удивляясь собственной робости. Причиной тягостной растерянности была отнюдь не перспектива визита в «Квиллер Минт» и даже не то, что придется иметь дело с Бриджит, которая в последний раз обошлась с поэтом весьма пренебрежительно. Нет, Тинрайта страшило другое: он понимал, что перешел границы дозволенного для человека, занимающего такое скромное положение. Навязывать свое общество Элан М'Кори, родной сестре супруги герцога Саммерфильда, было с его стороны непозволительной дерзостью. А то, что он решил содействовать Элан в осуществлении отчаянного плана, это чистой воды безумие.

«Смелее, дружище, — подбадривал себя Тинрайт. — Вспомни о Зосиме. Он рисковал не меньше твоего, дабы спасти Зорию, дочь повелителя Небес!»

Покровитель поэтов и пьяниц часто приходил на ум Тинрайту. Мэтт даже решил сделать его героем поэмы, заказанной Хендоном Толли. Зосим не относился к числу наиболее значительных богов, но всегда действовал решительно и отважно.

«Да, Зосиму нетрудно было геройствовать, — грустно усмехнулся Тинрайт, пока холодные дождевые капли стекали у него по шее и проникали под одежду. — Он не обладал большим могуществом, но все же он бог. А меня и человеком-то трудно назвать. Многие считают, что поэт не заслуживает этого гордого звания… Ладно, хватит ныть. — Тинрайт тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. — Как говаривал мой покойный папаша, пока руку не протянешь, ничего не достанешь».

Правда, старик Тинрайт любил так говорить, когда протягивал руку за выпивкой.