Игра в дурака

Я вспомнил поездку Малышкиных в деревню. Правильно, друг Серега ведь говорил, что ждал Севу. Сестрицы, конечно, расторопными оказались, но Лямский — умнее: поосторожничал, и правильно сделал. Для себя, разумеется, правильно.

— А Козлинского, как я понимаю, вы заранее в жертвы выбрали? Желтухин сочинил статейку, и вы ее подкинули Козлинскому? — уточнил Гена.

— Совершенно верно, — не стал отрицать Леонид Леонтьевич. — Мы ведь не сомневались, что Всеволода будут искать. Если бы попались люди нерасторопные, они бы мимо статьи спокойно прошли. А если нет…

— То есть намерились убить сразу двух зайцев: позаботились, чтобы и от себя возможное подозрение отвести, и Козлинского подставить.

— Его нельзя было недооценивать. Конкурент, конечно, никакой, но сильно пакостливый. Как комар: вроде — мелочь, а пищит противно, кусает в неожиданные места, и потом долго чешешься. Но! Хотите — верьте, хотите — нет, можете все перепроверить, и ничего не найдете, потому что к его гибели отношения мы не имеем никакого. — Лямский сделал паузу и добавил уже без улыбочек и нарочитых галантностей, твердо и серьезно: — Равно, как не имеем мы никакого отношения и к исчезновению Валерия Аркадьевича Сокольникова.

Гена нахмурился, уставился на него в упор. Леонид Леонтьевич взгляд спокойно выдержал.

— Во время нашей первой встречи, — сказал он, — я вам предложил версию: кто-то воспользовался ситуацией с журналистом, полагая, что пропажу Сокольникова непременно свяжут с пропажей Желтухина. На мой взгляд, именно так все и случилось. Это два разных дела, о чем я знал с самого начала. Вы тогда на мои слова внимания не обратили. Сегодня, вероятно, мнение свое измените. Однако хочу вам заявить совершенно определенно. Да, мне было выгодно, чтобы Всеволод Желтухин не работал на Шелеста и чтобы в его исчезновении заподозрили Козлинского. Но мне совсем не выгодно исчезновение Сокольникова по причине, которую я вам сообщил совершенно откровенно. Валера был противником, которого я знал как облупленного, и тем он был удобен. А Бреусов с Шелестом для меня люди малопонятные, и сегодня я с этим имею немало проблем. Я рискнул и дал вам тогда подсказку с одной единственной целью: хотел, чтобы вы побыстрее отыскали Сокольникова. Но, к сожалению, вы отыскали совсем другого.

… Расстались мы вполне мирно, даже кофе попили. Своих ребят давно отправили в город, но предварительно Кротов подогнал мою «тойоту» к избушке. Проинструктированный Лямским, охранник открыл ворота без звука, причем в буквальном смысле слова. Севу намерились забрать с собой, что было вполне понятно — не ехать же ему в одной машине со штабистами Саватеева, с которыми мы заключили устный договор. Инициатором договора стал сам Леонид Леонтьевич и сводился он к двум пунктам: мы не разглашаем информацию о поиске Желтухина, а Лямский оплачивает все наши расходы, связанные с этим поиском.

Кирпичников принял условия хмуро, однако без особых колебаний. И дело тут отнюдь не только в деньгах. Мы совершенно не намеревались ввязываться в выяснения всех этих внутриполитических отношений, которые неизменно возникли бы по крайней мере между командами Саватеева и Шелеста. Звягин с Прокоповым тоже вряд ли остались бы в стороне, равно как и сподвижники Козлинского, — последние хотя бы в отместку за все свои печали наверняка подняли бы пыль до небес. Нас этот шум и гам совсем не вдохновлял — при нашей работе лучше оставаться героями невидимого фронта, нежели теле- и радиопередач, газетных статей и заборных листовок. Так что если буря вдруг разразится, то пусть это произойдет подальше от нашего агентства…

Глава 22. Варвара

— Не врет этот сладкий бес! Вот что хотите со мной делайте, мужики, а он не врет! Не крал он Сокольникова, на кой черт он ему нужен?!

— Уймись! — осадил меня Кирпичников. — Не адвокатом работаешь. Без твоей хваленой интуиции и так ясно, что Лямский своими придумками кому-то идейку подсказал. Только вот кому? Опять темный лес.

— Мы с самого начала сделали неверное предположение, — принялся демонстрировать свою способность логически мыслить Погребецкий. — Мы объединили дело Желтухина с делом Сокольникова, потом присовокупили к этому Козлинского и получили политическую кашу. Это нам казалось самым разумным. Но, увы, оказалось несъедобным. Потому что, с одной стороны, мы имеем Желтухина, Лямского и Козлинского, а с другой — Сокольникова, того же Козлинского и некоего неизвестного. Григорий Акимович присутствует в двух вариантах, однако отсутствует уже сам по себе. Следовательно, использовать его в натуральном виде в качестве связующего звена никак нельзя.

— А эта фразочка, — напомнила я, — дескать, знаю, кто меня подставил? Козлинский ведь это сказал, когда ты его насчет статьи просветил?