Игра в дурака

— Очень даже можете! — горячо заверила я. — Авария произошла недалеко от вас, на повороте дороги, которая ведет в поселок «Прибрежный».

— Что значит недалеко? — разулыбался Алексей Алексеевич. — Это от нас целый крюк.

— А вот и нет! От вас до того места есть короткая дорога, через лес. Плохонькая, конечно, по ней никто не ездит, но я проехала.

— Вот как? — Буравченко снова наморщил лоб. — Впервые от вас слышу. Мы, правда, обосновались здесь лишь год назад, окрестности еще не изучили… Но пусть даже так, я все равно не пойму, чего вы от меня-то ждете?

— Может, вы или ваши работники знаете: не появлялась ли здесь, возле вашей территории, какая-нибудь неизвестная машина?

Алексей Алексеевич развел руками.

— Дорогая Ирина, я понятия не имею, когда именно погиб тот человек. К нам приезжают разные машины, у нас тут производственный участок. Однако поздно вечером здесь нет никого кроме охраны, которая следит за нашей территорией, а вовсе не окрестности обозревает. Более того, если бы такая машина появилась рядом, мне бы доложили. Мне докладывают обо всем, что происходит после окончания рабочего дня, но мне никто ничего не докладывал.

Да, парень, а ты прокололся, подумала я. Об аварии ты якобы что-то слышал, но очень смутно, и даже понятия не имеешь, когда именно погиб Козлинский. Однако четко говоришь про позднее вечернее время. А ведь я словом не обмолвилась про это самое время.

— Очень жаль, — изобразила я великую досаду. — Но, если не трудно, поспрашивайте у своих охранников. А вдруг? Понимаете, очень надо. Дело в том, что… — Я прикрыла глаза, прикусила губу, прижала руки к груди — в общем, всячески изобразила внутреннюю борьбу, после чего сдалась и доверительно зашептала: — Мы считаем, что гибель Козлинского напрямую связана с исчезновением Валерия Аркадьевича Сокольникова.

— А это кто? — не допустил второго прокола Буравченко.

— Руководитель штаба другого кандидата в мэры Никиты Петровича Шелеста.

— Очень интересно, — пробормотал Алексей Алексеевич. — И так считаете только вы?

— Не только, — загадочно сказала я и быстренько принялась прощаться, явственно дав понять, что и так наговорила лишнего.

Буравченко меня не удерживал, однако самолично проводил до ворот и с места не двинулся, пока не двинулась моя машина. Увидев, что я направилась к лесу, крикнул:

— Куда же вы?! Вон там хорошая дорога!

— А здесь ближе! — крикнула в ответ я, приоткрыв дверцу.

Не могла же я бросить в лесу своих товарищей.

Глава 25. Игорь

Вчерашний день у меня закончился тем же, чем и начался, — поездкой в поселок «Прибрежный». Но на сей раз я ехал прямиком к Савелию. Мы проговорили часа три, однако, вернувшись домой за полночь, я не чувствовал усталости, а только удовлетворение вперемешку со злорадством. Гена с Варварой, которые никак не могли позволить себе лечь спать без того, чтобы не услышать дорогой их сердцу голос, среагировали примерно одинаково по смыслу, хоть и отлично по эмоциям.

— Потрясающе! — восторжествовала любимая подруга.

— Нормально, — оценил любимый начальник.

В десять утра мы собрались в кабинете Гены для проведения генеральной репетиции заключительного сражения. Мы точно знали, где находится Валерий Аркадьевич Сокольников и благодаря кому он получил свой незапланированный отпуск.

В одиннадцать мы решили, что пора звонить в штаб Шелеста, дабы сообщить Никите Петровичу и Виталию о завершении нашего общего дела и о той сумме, которую они должны нам заплатить. Но нас опередили.

— Геннадий Валентинович, это Шелест, — прогудел в мобильнике Никита Петрович, — вы можете приехать к нам в штаб?

— Выезжаю, — коротко ответил Кирпичников.

Ждали нас в кабинете руководителя штаба. Шелест восседал за столом Сокольникова и чем-то напоминал императора, готового принять доклад подданных. Бреусов же сидел сбоку в низком, похожем на раковину кресле, в своей привычной позе расслабившегося журавля и сильно смахивал на «серого кардинала», знающего о жизни все и даже чуть-чуть больше.

— Я счел необходимым пригласить вас, — начал Шелест после того, как мы расселись на крутящихся стульях, — чтобы кое-что вам показать.

— Большую фигу, — тихо хихикнула мне в ухо Варвара.

— Целого и невредимого Валерия Аркадьевича Сокольникова, — спокойно сообщил Гена.

У Шелеста в прямом смысле слова отвис подбородок — не менее чем на пару сантиметров. У Виталия же дернулся нос и сузились глаза. Они явно намеревались преподнести нам шкатулку с сюрпризом, но мы, оказывается, успели уже этот сюрприз испакостить.

Никита Петрович вернул на место подбородок, нажал клавишу телефона и сказал:

— Валерий Аркадьевич, иди сюда.

Почти тут же распахнулась дверь, и в кабинет влетела Катя. Буквально влетела, как внесенная порывом ветра, и глаза ее при этом сияли, словно звезды в чудную погоду. Она кинулась к нам, прежде всего ко мне (по крайней мере, мне так показалось), но ее перехватил за руку Гена, решительно показал в сторону самого дальнего стула и сурово скомандовал:

— Сядьте туда.

Катя ошарашенно хлопнула ресницами и послушно направилась, куда ее послали.