Игра в наперстки

– Ты видел ее размер ноги? – спросил у него Гуров. – Тридцать пятый. Или тридцать шестой, потому что сейчас она в шлепках. И Жанна носит парики. Я обратил на это внимание еще тогда, когда увидел ее в первый раз в госпитале. И Дарья сказала, что у нее шелушится кожа на висках и на лбу. Я подумал, что это следы болезни, но наш эксперт оказалась настоящей модницей, и она сразу сказала, что это следы от специального косметического клея, которым закрепляют парики.

– Едем, – сказал Крячко, набирая номер коллег из Истры и сообщая им координаты, где нужно проверить место.

Ждать пришлось ровно полчаса. Хорошо, что Истра все-таки небольшой город. За то время, что понадобилось полиции на дорогу до места преступления, напарники успели выпить кофе в больничном буфете и как раз раздумывали взять по второй чашке, когда позвонили оперативники.

– Найден труп мужчины на переднем сиденье красной «Ауди». Без следов насильственной смерти. Дарью берем?

Гуров согласился и, смяв стаканчик, кинул его в урну. Наконец-то у него сложился весь пазл в голове. Под последним наперстком была горошина. Но она очень не нравилась полковнику Гурову, потому что больше всего на свете Лев не любил, когда его выставляют дураком.

К Истре они ехали почти в полном молчании, обмениваясь короткими репликами. Даша спала на заднем сиденье и не просыпалась, даже когда машине сигналили другие водители.

Эксперту это дело тоже далось очень тяжело, и она уже сама забыла, когда за эти восемь дней спала больше чем несколько часов на каталке на рабочем месте.

Казалось, что Рассолкин просто спит. Он даже чуть улыбался, хотя, может быть, это просто начавшееся окоченение.

Дарья тут же начала хлопотать над телом, давать команды, как его транспортировать, на месте взяла какие-то анализы и стала осматривать машину, а Гуров, оставив с ней и оперативниками Крячко, пошел опросить свидетелей, нашедших тело.

Это были два рыбака, которые просто решили, что человеку плохо. Подошли, постучали в окно. Рассолкин, скорее всего, был уже мертв к тому времени. Потому что он даже не повернул головы, а так и сидел, будто смотрел перед собой.

– Забираем тело и едем в Главк, – распорядился Лев.

Пока Дарья и ее помощник, взятый, чтобы сделать заключение, максимально быстро готовили все анализы и проводили вскрытие, напарники позвонили Ткаченко и Никанору, чтобы передать им грустные вести.

Согласно первым заключениям, консультант умер ночью. У него остановилось сердце. Это были первые данные.

Мрачный Артем приехал через двадцать минут после того, как ему позвонили. Создавалось впечатление, что он был где-то рядом, но первое, что сказал писатель, входя в кабинет, было:

– Я собрал, кажется, самое большое количество штрафов, которые только мог собрать. Но мне пришла очень странная посылка от Льва. Видимо, он отправил ее… Перед своей смертью. И я отказываюсь верить в то, что тут написано. Пожалуйста, – он протянул Гурову пачку отпечатанных на принтере бумаг, – скажите, что это не так.

– Боюсь, что я не смогу. Это его признание? Он убивал их всех? – спросил Лев, не глядя в бумаги. Крячко поперхнулся водой и уставился на друга в таком же удивлении, как и Артем.

– Ты знал?

– Понял сейчас, – вздохнул Гуров и добавил: – Но я должен уточнить кое-какие детали.

Он бегло просмотрел распечатку, а потом отдал ее Стасу. Все это время Ткаченко сидел на стуле не шевелясь и смотрел перед собой.

– Он не мог. Он же говорил, что насилие – не выход. Всегда спорил, когда при нем говорили, что нужно применять силовые методы воспитания… Он не мог.

– Он и не применял. Он убил всех максимально безболезненно, – сказал Лев.

Даша влетела в кабинет и снова, как буквально несколько дней назад, споткнувшись, проехала на ногах несколько метров, но ее увлекательный полет в этот раз притормозил Крячко.

– Он был отравлен тем же ядом. И тогда же в автобусе должен был умереть. Но принимал антидоты, которые поддерживали его. Это ювелирная работа.

– Химик, который разработал формулу убийства, и есть ювелир, – грустно сказал Лев.

Всегда было грустно, когда настолько умные, незаменимые в своей области люди сходили с ума. С точки зрения Гурова, любой, кто поставил себя над другими и убил – уже не человек. Даже если другого выхода не было. Нельзя сказать, что полковник был идеалистом настолько. Нет. Он был предельно рационален. И ему приходилось убивать. Это были преступники, и в те моменты работало простое правило: либо он и кто-то еще, либо преступник. Но каждый человек был нужен для чего-то. Как и те, кого убил Лев Рассолкин, возомнивший себя судьей.

– Но он бы просто не смог быть в нескольких местах одновременно, и кто-то должен был давать ему информацию, – сказал Крячко, глядя перед собой после того, как Лев поделился с ним своими мыслями.

– Да. И это были вовсе никакие не таинственные друзья, – заметил Гуров, просматривая бумаги. Эти документы попали к полковнику случайно. Даша принесла ему их вместе с отчетами по вскрытию консультанта.

– Дарья, а чьи это анализы? – спросил Гуров.

Даша подняла голову, посмотрела на бумаги.