Игра зеркальных отражений

Отдавшись собственным эмоциям и погрузившись с головой в свою боль, я даже не услышала, как открылась дверь. Да и то, что рядом со мной находится кто-то посторонний, узнала только, когда он заговорил.

— Не плачь, прошу тебя. Не надо, — прозвучал рядом голос Тимура, но мне почему-то показалось, что это просто галлюцинация. Ведь он по определению не мог сейчас быть здесь. Я же фактически отказала ему… и такой неисправимый гордец как Тим, никогда бы не позволил себе такого унижения, как пойти за мной.

Но когда моего лица коснулись тёплые пальцы, я не стала удивляться или испуганно отскакивать. Сквозь слёзы я видела, что он в полнейшей растерянности стоит на коленях рядом со мной и просто не знает, как поступить дальше. Подозреваю, что ему нечасто приходилось видеть подобные сцены, поэтому он и выглядел сейчас настолько ошарашено.

— Что мне делать, Рина? — почти взмолился Тимур, проводя дрожащими руками по моим плечам. — Пожалуйста, не надо плакать.

И тогда я просто упала в его объятия и уткнулась носом в мужскую грудь. Моё тело всё ещё сотрясали рыдания, но рядом с Тимом на душе мгновенно стало легче. Он крепче прижал меня к себе, будто защищая от всего мира, и осторожно начал поглаживать по волосам.

— Милая моя, сильная девочка, — едва слышно говорил он. — Хорошая, не нужно слёз. Просто скажи мне, что тебя расстраивает, и я сделаю так, что тебе больше никогда не придётся плакать.

Я шмыгнула носом, постепенно расслабляясь в его руках.

— Прости… прости меня. Ведь это я виноват. Да? Ты ведь из-за меня плачешь. Давай. Скажи мне. Ведь пока мы живы, пока вместе, мы всё можем исправить! Давай забудем прошлое. Просто вычеркнем… выбросим из головы. Начнём всё с начала. Будем считать, что познакомились в группе. Что мне тебя представил Карм, как и остальным ребятам. Давай, Рин? Я верю, у нас всё получится! А через год мы и думать забудем о том, что было на побережье.

Он так мило нёс весь этот непонятный бред, что я непроизвольно улыбнулась. Но стоило мне вспомнить, за что именно он так активно извиняется, и мне снова стало горько, а губы сами сжались в ровную линию.

Значит, раскаялся, одумался и хочет начать всё с начала? Вот так просто заявить, что я, видите ли, нужна ему? И он на самом деле думает, что всё так просто?

— Не забудем, — хрипло проговорила я, вытирая последние капли со своих ресниц. — Это уже невозможно.

Наверно, если бы я была сейчас в нормальном уравновешенном состоянии, то всё получилось бы иначе. И такие важные искренние слова достигли бы моего сердца, расплавили его ледяную корку, и я бы растаяла в объятиях Тимура. Но сейчас мне было ещё слишком больно, растревоженная душевная рана жутко ныла. И как никогда хотелось, чтобы Тим почувствовал хотя бы часть того, что чувствовала я.

— Но почему? Ты ведь даже не пробовала. Прошу, давай попытаемся… — продолжал уговаривать он.

И именно в этот момент, когда он уже почувствовал, что близок к победе, я и вытащила свой последний, припрятанный в рукаве, джокер.

— Я беременна, Тим, — выдала ровным ледяным тоном.

Бах! И всё его воодушевление в раз лопнуло, как проколотый иголкой воздушный шарик. Раз — и нет.

Мои глаза пристально следили за его лицом. Оно вмиг стало будто бы каменным, а в глазах появился настоящий ужас.

— Беременна? — зачем-то переспросил он, растерянно глядя на меня. Может, надеялся, что я пошутила?

— Да.

— И кто отец? — спросил, чуть отстраняясь, но всё ещё сжимая меня в объятиях.

Вот та фраза, которую я так ждала. Она-то и стала последней оборвавшейся ниточкой, удерживающей меня от самой большой лжи в своей жизни. И я сказала то, что просто уничтожило всякую надежду в лице Тимура.

— Я не помню его имени, — бросила с самым честным видом. — Это случилось в Париже. Мне было очень плохо, а этот мужчина утешил меня. Мы напились и… вот. Если честно, я даже лицо его почти не помню. В тот момент мне было всё равно. Нужен был хоть кто-то, чтобы выкинуть тебя из головы, — я врала, глядя в глаза Тиму, и видела, что он верит каждому моему слову.

Он резко зажмурился. Было видно, что в нём борются самые противоречивые эмоции. Он то сильнее прижимал меня к себе, то, наоборот, почти отпускал. Казалось, Тим никак не может решить, как быть дальше. Думаю, сейчас он как никто другой понимал своего брата, который не так давно оказался в похожей ситуации. Вот такая ирония судьбы.

Наверно, при других обстоятельствах, он бы бросил мне в лицо что-то типа «Шлюха!» и ушёл, хлопнув дверью. Но сейчас, когда мы только ступили на путь перемирия, когда ещё совсем недавно он сам уговаривал меня начать всё с начала, забыв ошибки прошлого, Тим никак не мог решить, как должен на всё это реагировать.

— Это очень шокирующая новость, — наконец проговорил он. Потом как-то обречённо вздохнул и уткнулся лицом мне в макушку. — Рина, я просто в ауте.

Я хмыкнула, но ничего говорить не стала. Да и что тут скажешь? Сегодня и так было озвучено слишком много.