Игрок

— Ну, и зачем? Может, человек не хочет отвечать. Да и как ответить, если тебе задают сто вопросов в минуту, а когда пытаешься сосредоточиться хоть на одном, сразу спрашивают: "О чем ты думаешь?".

— А мужчины не могут думать и говорить одновременно?

— Нет. Это слишком сложно.

— В Визенгамоте они говорят часами.

— Это потому, что в Визенгамоте сидят старые пни, которые последний раз думали в прошлом веке.

Джейн опять засмеялась. Мне было приятно. Вообще-то она была первой в моей жизни девушкой, которую смешили мои шутки.

— Женщины тоже не думают. Нам некогда, ведь нужно успеть задать сто вопросов в минуту.

— Ты не спрашиваешь лишнего, — ляпнул я невпопад.

— Я же с Рэйвенкло, — улыбнулась она. — Чего нам не говорят, о том мы можем сами догадаться.

— Например? — осторожно спросил я.

— Да ничего особенного, — Джейн странно посмотрела на меня. — Неважно.

У меня голова шла кругом. Вдобавок кто-то завел граммофон — может, чтобы поговорить без помех, — и в гостиной теперь было невыносимо шумно. Я посмотрел на часы. Половина восьмого...

Мне стало вдруг как-то все равно. Надежды уже не оставалось. Завтра утром приедет легилимент, и тогда нормальная жизнь закончится. Так чего я дергаюсь? Лучше провести последний вечер, болтая с девушкой, чем изводясь от беспокойства.

Том, очевидно, думал так же. Он нежно улыбался Лорин Яксли, а та уселась на подлокотник его кресла и строила из себя роковую женщину. На маленькую Эйлин Принс, наблюдавшую за этой сценой, было жалко смотреть.

— А вообще он жуткий человек, ваш Том, — сказала вдруг Джейн. — Даже когда улыбается. Или особенно, когда улыбается.

— Чем он, интересно, тебе не угодил?

— Он уводит людей за собой. Как Питер Пэн, о котором он рассказывал, когда я пришла. Ты слышал эту историю?

— Давно. На первом или втором курсе. Том тогда рассказывал нам много магловских сказок... А что?

— Я тебе напомню в общих чертах. Питер Пэн — это такой мальчик, который живет с феями на острове Нигде-и-никогда. Он прилетает к детям через окно и забирает их на свой остров. А Том очень похож на него — если судить по пересказу, конечно. У него даже когда-то был серебряный наперсток. По крайней мере, он так говорит.

— Я совсем запутался... Кто говорит?

— Том.

— А при чем здесь наперсток?!

— Да ни при чем, конечно. Так вот, когда мальчики и девочки, которые жили с Питером Пэном на острове, вырастали, он терял к ним интерес и больше не прилетал. Зато потом возвращался за их детьми. А потом — за детьми их детей...

— И что?

— Риддл поступает, как Питер Пэн. Он уводит тех, кто ему нравится, в мир, которого нет. А когда его друзья постареют и станут скучными, он отберет у них детей... Ты не боишься?

Я потер глаза.

— Слушай, во-первых, это просто сказка, не надо так серьезно к ней относиться. Во-вторых, почему я должен бояться за детей, которых у меня нет и, может, никогда не будет? В-третьих, Том вырос вовсе не с феями, а в обычном магловском приюте, и никого никуда не сманивает, и...

Она посмотрела на меня очень внимательно, без улыбки.

— Хорошо, если так. Но, скажем, ваши первокурсники уже готовы пойти за ним куда угодно — ты не заметил? Том ведь отлично умеет придумывать игры, одна другой интереснее. И рассказывать сказки — иногда забавные, иногда очень страшные...

С меня было довольно. Я совсем перестал понимать, о чем мы говорим, а безумия в жизни у меня и так хватало.

По счастью, долгий опыт общения с Томом научил меня, что делать в таких случаях. Я порылся в кармане мантии и вытащил леденец. Он был полурастаявший от жары и прилип к обертке, но ничего другого все равно не было. Я протянул его Джейн:

— Вот, возьми. Съешь конфетку.

В это мгновение в камине вспыхнуло зеленое пламя, и на коврик перед ним спланировала скрученная в трубку записка. Кто-то подобрал ее и попытался передать Риддлу, но Яксли ловко перехватила листок и, соскочив с кресла, принялась дразнить Тома:

— Письмо! От кого бы это, интересно? А что мне будет за то, что я его отдам?

— Я тебя поцелую, — нетерпеливо сказал Том. — Давай сюда.

Лорин с готовностью наклонилась, и Том чмокнул ее в щеку. Потом развернул записку, быстро пробежал ее глазами и поднялся. Лорин обиженно надулась, но Том уже забыл о ее существовании.

— Извини, — сказал я Джейн и стал пробираться к двери.

Том стоял на пороге, держа в руках записку.

— Это от директора. Он хочет меня видеть, так что аврору придется меня выпустить...

Он запнулся. Розье, подошедший с другой стороны, смотрел на него молча и строго.

Потом спросил:

— Когда ты вернешься?

— В любом случае до полуночи, — ответил Том, подумав.

Больше говорить было нечего, да и незачем. Если ему удастся то, что он затеял, — что бы это ни было, — то все будет хорошо. Если нет, то, по крайней мере, завтра можно будет не сдавать астрономию...

Том, видимо, услышал эту мысль, потому что вдруг улыбнулся.

— Да, вот именно. Ну все, пока.

Дверь с легким шорохом отъехала в сторону. Слышно было, как Том снаружи объясняется с аврором. Потом дверь закрылась.

Он ушел.

  Глава 38