Игрушка (СИ)

"Вместе с антагонизмом классов внутри нации падут и враждебные отношения наций между собой", - прочёл он.

"Э, тут я не соглашусь. Вражда наций значительно глубже сидит в людях, чем классовая вражда. Люди всех сословий (или классов, как это 228называет Маркс) сплачиваются, как только возникает серьёзная внешняя опасность. В 1812 против французов солидарно воевали как дворяне, так и крепостные крестьяне. Так что здесь вы, - Маркс с Энгельсом, поторопились с выводами - слишком увлеклись своей идеей и выдали желаемое за действительное", - мысленно спорил Чарнота с авторами Манифеста.

"Нужно ли особое глубокомыслие, чтобы понять, что вместе с условиями жизни людей, с их общественными отношениями, с их общественным бытием изменяются также и их представления, взгляды и понятия, - одним словом, их сознание?" - следовало дальше в Манифесте.

С этим частично Чарнота согласился: "Сознание, конечно, меняется, но не всё, не полностью. Живущие во дворцах и в хижинах крытых соломой, да на земляном полу во многом мыслят по-разному, но не во всём. Вот, например, и те и другие знают, что лгать вообще - дурно, воровать дурно, не почитать своих родителей - также. Но и те, и другие понимают, что ловко обманывать и обкрадывать врагов есть доблесть. Вот и получается, что очень важная оговорка здесь Марксом не сделана; ему нужно было написать так: "Сознание изменяется с изменением общественного бытия, но не во всём". А Маркс этого не сделал: схитрил или сглупил?" - задал вопрос Чарнота, но ОТТУДА ответа не последовало, ответить на него предстояло ныне живущим.

"А вот это очень интересное заявление, которое противоречит утверждению марксистов будто только бытие определяет сознание, - 229сделал вывод Чарнота читая: "Что же доказывает история идей, как не то, что духовное производство преобразуется вместе с материальным?"

"Тут у Маркса две субстанции: "духовное" и "материальное" производства. Если есть два "производства", то они должны влиять друг на друга, а не только одно на другое. Какое бы ни было у меня бытие, а французов бить в 1812 году пошёл бы только потому, что они вторглись на мою родину и бесчинствуют тут. Отсюда вывод: на этот шаг меня толкает не "материальное производство", а "духовное". Вот и получается, что не только бытие определяет сознание, но и наоборот", - сделал вывод Чарнота.

"А вот в этом марксистов правильно обвиняют", - рассудил Чарнота, когда прочёл в Манифесте, цитируемые его авторами, критику их оппонентов: "К тому же существуют вечные истины, как свобода, справедливость и т.д. , общие всем стадиям общественного развития. Коммунизм же отменяет вечные истины, он отменяет религию, нравственность, вместо того, чтобы обновить их; следовательно, он противоречит всему предшествующему ходу исторического развития".

"Впрочем, поживём - увидим, что эти люди творить будут в стране, которую они захватили. Если они, действительно, хотят отменить вечные истины, то тут - держись". Григорий Лукъянович положил книгу на подоконник, но чтение продолжил:

230 "Но какие бы формы они ни принимали, эксплуатация одной части общества другою является фактом, общим всем минувшим столетиям. Неудивительно поэтому, что общественное сознание всех веков, несмотря на всё разнообразие и все различия, движется в определённых общих формах, в формах сознания, которые вполне исчезнут лишь с окончательным исчезновением противоположности классов.

Коммунистическая революция есть самый решительный разрыв с унаследованными от прошлого отношениями собственности; неудивительно, что в ходе своего развития она самым решительным образом порывает с идеями унаследованными от прошлого".

"Чего тут мудрить - "противоположность классов", - передразнил Чарнота Маркса, как будто тот эти слова только что произнёс стоя напротив. - Да, в истории человечества всегда малая часть общества захватывала бОльшую часть богатства, а остальные бедствовали. С этим я согласен. Ну, так захватили власть, распределили богатство более равномерно и всё - пусть для жизни люди самоорганизовываются! Зачем этот огород городить: "власть только рабочему пролетариату". Опять насилие одних над другими. Сколько можно! От чего ушли (от власти меньшинства над большинством) к тому неизбежно и вернётесь".

Мысли Чарноты были прерваны вошедшей в комнату Людмилой.

"Ну вот, милый, я как заново родилась. Вода горячая, хорошо! - с порога заговорила она. - Иди скорей, мойся".

231 Чарнота отправился в ванную, забыв про книгу, оставленную им на подоконнике в раскрытом виде.

В ванной комнате хлопотала Фёкла.

"Это я, Феклуша, - входя, предупредил Чарнота. - Спасибо тебе, я тут уж сам управлюсь. Вот тебе ещё от нас", - и он протянул ей пять рублей. Видно было как Фёкла растерялась, видимо, никак не могла сообразить: нужно сдачу давать или нет. Но купюру взяла, что-то буркнула себе под нос и вышла из комнаты.