Игры Богов. Книга первая. Захватчик: Тропою войны

– Да уж! Была б твоя плоть и кровь, – снова набравшись смелости, не отворачивая глаз, начинает Койву, но замолкает, увидев сверкнувший суровый взгляд и поднятую в замахе руку.Растратив весь запас своего пыла, он опускается на нары и закрывает лицо руками.

Мудрояр, готовый уже выкинуть этого наглеца из дому, нерешительно опускает руку на его голову:

– Боги послали мне Йорку, – тихо отвечает он и садиться рядом. – А потому роднее она родной дочери. Вот ты подумай, что люди скажут, коли приказ дам? А вот если кто сам, по доброй воле, держать не стану. И благословение дам и Йога обряд проведёт. Только где искать будешь? И сам погибнешь, и людей сгубишь.

Койву с силой хватает сжимает ладонь вождя и новый огонёк надежды мелькнул в его заплаканных глазах:

– Сам не найду, боги помогут, – уверенно говорит он.

– Эх, молодость – зеленость, – вздыхает Мудрояр и встаёт, похлопывая парня по плечу:

–Лады, ступай, коли найдёшь кого.

Койву резко подскакивает с загоревшимися глазами:

–Я, я обязательно найду!

–Ступай, ступай! Горяч больно. Не зря, видно, полюбился ты дочке.

Глава 25

–Час настал.

Так и не вытирая окровавленные руки, Хатым подошёл к окаменевшей в ожидании жене с опущенными глазами и крепко поцеловал её в губы. Она вскинула на него в последний раз глаза и тут же почувствовала, как холодная сталь медленно врезалась в её мягкий округлый живот и, обхватив руками мужа, приоткрыла рот, стараясь ухватить глоток воздуха. Поддерживая свободной рукой жену, мужчина крепче прижал её к себе и ещё раз поцеловал в открытые губы, глубже вонзая длинный кинжал в её обмякшее тело.

–Хатым!– услышал он эхом пронёсшийся по каменным сводам голос Теймура и, подняв окровавленное тело супруги, положил его на ложе. Там же, один рядом с другим, лежало трое его детей. Кровавые пятна алыми цветками распускались на золотом покрывале под их маленькими, так и не познавшими вкус жизни телами. Хатым с таким же каменным, как и стены его дома, лицом, дотронулся до каждого из них побледневшими от боли губами.

–Хатым!

Голос Теймура прозвучал уже у двери и мужчина, повернувшись к ней, гордо выпрямил грудь навстречу гибели.

Он не боялся смерти.

Она заберёт его в свои блаженные чертоги.

Он не боялся позора.

Он сделал всё, что было в его силах, что бы противостоять этому малолетнему выскочке.

Как и тогда, несколько лет назад, он бросил вызов первым.

И, как и тогда, он проиграл.

На всё воля богов.

Мощные удары в деревянную дверь заставили Хатыма отвести взгляд от семьи и посмотреть в сторону выхода. Медленно доставая саблю из ножен он видел, как вдребезги рушиться дверь и несколько воинов пролезают в её отверстие, готовые раскромсать врага.

Он ждал.

Но ничего не происходило.

Он сделал шаг вперёд, вытянув руку со сжатым в кулаке оружием, стремясь нанести удар по самому ближнему из врагов, и взмахнул самблей.

Но тот успел отклониться назад, опустив в нерешительности руку.

Просвистев в воздухе, сабля Хатыма опустилась, а ворвавшиеся в его жилище воины, сделали нерешительный шаг назад, не пытаясь не только нападать, но и защищаться.

Хатым остановился.

Он ждал чего угодно, только не этого.

Он должен был покинуть этот мир в битве с противником, но те словно не хотели этого боя.

–Ты не умрёшь, как герой, – раздался голос Теймура и стоящие в проёме воины расступились, пропуская своего вождя.

–И твоя жертва, – каюм окинул ложе с покоящейся на ней семьёй Хатыма, – была напрасной. Ты не воссоединишься с ними. По крайней мере, сейчас. Пусть эта боль до конца жизни преследует тебя.

Остались далеко позади берёзовые рощи с малинником и светлые, залитые солнцем поляны, красные от сладкой земляники. Густой хвойный лес с хрустящей от осыпавшейся хвои землёй тёмной полосой растянулся далеко впереди вдоль горизонта. Сосны – великаны вершинами так высоко уходят в небо, что, кажется, подпирают облака, а их мохнатые ветки крепко переплелись между собой, образуя непроходимую чащу. Кислая брусника ещё только- только наливает свои круглые головки, а масляные шляпки боровиков на крепких ножках прячутся от глаз путников под опавшей листвой. Хорошо вытоптанная тропа всё дальше и дальше уводит небольшой пеший отряд от земель славличей.

Ратибор идёт впереди, ведя за собой Йорку со связанными кистями рук. То и дело девушка оглядывается на фальшиво поющего Кантимира, бодро шагающего чуть поодаль, замыкая шествие:

– Стрела летит и цель близка,

Красавица сердце открыла.

Она любви к тебе полна,

Забрав твою волю и силу!

Ратибор поднимает с земли заросший мхом камень и, повернувшись в сторону друга, бросает его в успевшего отклониться певца:

– Заткнись уже, а!

Мужчина пожимает плечами, оглядываясь на оставшийся лежать на земле камень:

– А я что? Я ничего, всё по правде. Ну, скажи, коли не так?– пытается он вывести Ратибора из себя, но тот молча продолжает идти вперёд, не обращая внимания на друга и Кантимир, усмехнувшись, продолжает насвистывать мелодию.