Игры короля Филиппа (СИ)

   - У меня очень плотный график этой ночью, барон, я не могу тратить на вас столько времени, - прошептал Сэйлин вперемешку с ехидным смешком, склоняясь губами к самому уху Адри и шевеля дыханием спутанные прядки волос, прилипших к шее. - Вы лукавите и снова пытаетесь меня обмануть. Вы хотите сами получить удовольствие. Проблема только в том, что для этого вам нужен контроль над собственным телом. Не обольщайтесь, я вам его не дам. А свое удовольствие я уже получаю от вашей беспомощности, вашей растоптанной гордости. Для вас это должно быть очень унизительно...

   И вдруг Адри засмеялся слишком весело, глухо, в душную пахнущую потом подушку. Его колотило в сумасшедшем напряжении и страхе за собственный рассудок, но он смеялся, смеялся и не мог остановиться. Его вконец расшатанные нервы дали о себе знать.

   Ферье испуганно отпрянул от Винсента, рывком перевернул на спину.

   - Прекратите это, - растерянно потребовал он, уставившись на захлебывающегося смехом любовника.

   - За... зачем? - вырвалось у Адри. Он видел побелевшее лицо Ферье, будто в тумане, за неровной сетью собственных спутанных волос, которые он сам не мог убрать с лица, и которые вызывали неприятную липкую щекотку. Несколько раз он пытался глубоко вздохнуть, чтобы прекратить смех, но безуспешно. Ему было весело, черт возьми! Как нелепо все это: вражда, любовь, долги чести и тем более совести, как мерзко, жизненно правдиво и комично настолько, что невозможно было не смеяться. Глупые противостояния всегда подобны дешевой балаганной комедии, и чем дальше они заходят, тем глупее становятся.

   В приступе ярости, Ферье ухватил Адри за плечи и встряхнул так, что у того хрустнуло в позвоночнике, а к веселью пропала всякая охота - все равно, что протрезветь в одно мгновение.

   - Вы жалки и противны мне, - в лицо Винсенту зашипел граф. Его тонкие сильные пальцы сдавили плечи барона, точно пыточные тиски.

   - Вы повторяетесь, - бросил в ответ Адри слишком серьезно, всматриваясь в большие, полные бешенства, голубые глаза Ферье и уже совсем не улыбаясь. Правда полезла наружу, растравленная огнем душевной боли, стыда, унижений. - Или боитесь того, что все сделанное вами сейчас пойдет прахом? Вы напугать меня хотели? Думали, что я в один миг возненавижу вас и начну плакать: как нелепо погибли мои чувства в ваших жестоких объятиях? Нет, граф, боюсь, что сегодня вы остались ни с чем. Если бы ваша жестокость могла меня переубедить в чем-то, это бы случилось в тот самый миг, когда я стащил вас с перилл балюстрады в нашу первую встречу. Вы ведете себя, как обиженный ребенок - и всего-то.

   - Я просто хочу выкинуть вас из своей жизни. - На губы Ферье поползла улыбка - спокойная, слабая и неприятная, именно с такой говорят правду. В духе латентной вражды и явного неуважения это был достойный ответ на смех Винсента и, судя по тому, что барон больше не хотел смотреть в глаза своего бессердечного любовника, Ферье взял очередной реванш.

   Теперь оставалось только одно последнее средство - собрав остатки душевных сил для борьбы, скрепя сердце, сдерживая слезы, забыв о чести и гордости, рискнуть идти дальше. Адри было невыносимо страшно.

   - На вашем месте, - сказал он, устало отпускаясь на подушки и поморщившись от ломящей боли в руках, - я бы на это не надеялся. Какое второе условие?

   Граф усмехнулся и, ухватив барона за плечо, повернул его на бок, распутал побелевшие от недостатка крови запястья - это принесло Винсенту почти божественное облегчение.

   - Одевайтесь, - жестко приказал Ферье, соскакивая с измятой постели и собирая в охапку свои одежды.

   - И это все? - нездорово пошутил Адри, с трудом сев и кое-как растирая похолодевшими непослушными пальцами запястья. - Я думал, вы одну из лун с неба попросите.

   Сэйлин был мрачен, неприятно задумчив и серьезен. Пока он одевался, в его резких движениях чувствовалась нервозность, тяжесть и ужас чего-то такого, на что даже он - мерзкий себялюбец и эгоист сейчас решался с большим трудом.

   - Для вас лучше будет, если вы откажитесь от всех ваших глупых признаний, барон. Ваши шутки больше не уместны и время игр кончилось. Вспомните Этьена. Вспомните, как он погиб и задумайтесь, стоит ли меня злить по-настоящему. - Ферье застегнул камзол и, выпрямившись, посмотрел на Винсента - это был ледяной, расчетливый взгляд убийцы.

   У Адри пробежал холодок по спине. В полумраке комнаты стало тихо и словно так пусто, что адъютант короля даже не слышал, как потрескивают в камине догорающие дрова, как за окном глухо и протяжно ухает филин, как в уборной за дверью тихо скребется мышь, и как гулко бьется в груди собственное сердце. Ферье ледяной спокойной статуей застыл у окна, в лучах лунного света, будто обернулся и вдруг окаменел. Иногда с людьми, обладающими огромной властью такое происходит, и в этом состоянии они способны напугать по-настоящему.