Игры короля Филиппа (СИ)

   Выставив перед собой руки, Винсент решительно полез следом за графом. По пути он сломал несколько веток, нацеплял на одежду пауков и один раз едва не наткнулся щекой на сухой еловый сук, что предательски торчал в этой мерзкой беспорядочной древесной паутине. Когда он вылез на свет, то увидел, как Ферье привычным похлопыванием ладони, отряхивает камзол от мягкой можжевеловой хвои и все тех же пауков.

   Адри справился с этой задачей быстрее графа, и пока тот, ворча на испуганных насекомых и того бедолагу, которому нужно было оторвать руки за то, что их сотворил, продолжал отряхиваться, Винсент скоро огляделся.

   Они оказались у края бурного ручья шириной примерно в двадцать локтей, чьи берега сплошь поросли елями и можжевельником. И только одно место было не затронуто этим буйством - огромный плоский гранитный камень шириной примерно в пятнадцать футов, на котором они сейчас стояли, почти круглый и ровный, точно какой-то мастер специально его отесал. Мастером этим была вода, и видимо, когда весной ручей разливался, она шлифовала гранит. В то время как ельник стоял в вечных сумерках, сюда проникало теплое ласковое солнце. Адри наклонился и коснулся рукой гранита - тот был теплым, почти горячим.

   - Это очень здорово, правда? - услышал он.

   Винсент взглянул на Ферье, тот улыбался ему совсем не зло, даже по-дружески как-то, и Адри в ответ тоже улыбнулся. От этого все его напряжение спало, и почти забылись последние огорчения.

   - В солнечную погоду, - продолжал хвастаться Сэйлин, - здесь почти невозможно замерзнуть, даже поздней осенью. Ветер не задувает сюда. Зато в пасмурную - тут очень прохладно, да и весной приходится выгребать всякий мусор и коряги, что нанесло течением.

   Представив, как Ферье собственноручно таскает ветки и пучки сгнившей травы, Адри удивленно приподнял брови.

   - Что? - развел руками граф. - Думаете, я ничего делать не умею, кроме как досаждать вам? Мне приятно, барон, что снова удалось удивить вас настолько, что вы дар речи потеряли.

   - Вовсе нет, - присаживаясь на камень, Адри вдруг вспомнил, как Сэйлин насиловал его, точнее пытался сделать все, чтобы это выглядело именно так. Винсенту показалось странным, что, начиная с сегодняшнего утра, прошлое казалось уже не таким страшным. Адри гораздо сильнее пугало будущее. И еще неизвестно, кто сделал ему больнее: Ферье, который мучил его, или Филипп, который лишил его свободы. - Иногда мне кажется, граф, что вся ваша флегматичность, напыщенность и холодность - только маска, которую вы умело носите...

   - Вы верите, что в каждом человеке есть добро. - Сэйлин фыркнул, точно был непреклонно убежден в обратном. - Смешно. С такими нелепыми идеологиями вы недолго протянете. Я вообще удивлен, что вы пошли со мной сюда - в эту глушь. Неужели вы совсем не боялись, что я могу всадить вам нож в спину?

   Адри помолчал с минуту, раздумывая над тем, что и не мыслил о подобном, потом тихо спросил:

   - Какой вы настоящий, Ферье?

   Граф безразлично пожал плечами, подошел к Винсенту и присел рядом.

   - Я не помню. Наверное, так случается с теми, кто долго не имеет собственных желаний. Моя жизнь подчинена дворцовому этикету и расписана до последнего дня. А сюда я иногда сбегаю, чтобы отдохнуть от всего этого. А еще я хочу, чтобы вы никогда никому не выдавали моего тайного убежища.

   - Я не выдам.

   Они стали смотреть на воду - в ее янтарно-карюю глубину и искры серебряных бурунов, пробегающих над застрявшими на дне ветками, молчали долго, наслаждаясь журчанием ручья и птичьими пересвистами, и думали каждый о своем. На противоположном берегу с елки на елку перепрыгнула рыжая молоденькая белка.

   Ферье вздохнул.

   - Не полагайте, барон, что я жалуюсь. Моя жизнь сложилась много лучше, чем у любого портового моряка или уставшего от службы солдата. Многие мне откровенно завидуют.

   - Только не я, - Адри стряхнул со своей черной пыльной туфли зеленого паучка, который упорно уже в третий раз пытался забраться повыше. Ферье следил за этим противоборством со снисходительной ухмылкой. - Я вам сочувствую, граф. Наверное, вы будете смеяться, но вчера я узнал, каково быть на вашем месте. Правильно говорят, что если хочешь понять человека, влезь в его шкуру. Те, кто завидует вам, не знают, как сильна воля короля - она способна сломить кого угодно. Таким не противятся и не перечат - таким подчиняются, и это плохо потому, что именно подчинение убивает в человеке личность. - Адри покачал головой: - Никакая золотая клеть с россыпью бриллиантов не станет утешением тому, кто теряет себя. Я с трудом представляю, каково вам было все эти годы, тем более что Филипп с вами, как вы говорите, обычно груб. Он и ласковый-то способен изменить кого угодно.