Игры мажоров. "Сотый" лицей

Начинаю отжиматься, опускаюсь поглубже, чтобы было видно, как напрягается грудь и трицепс. И ритм держу, конечно.

— Ник как отбойный молоток, — слышу ядовитый голос. Это Алиса, лучшая Милкина подружка. — Повезло Милене!

— Не завидуй, — поднимаюсь, спокойно отряхиваю руки. И все-таки смотрю на Мышку.

Она быстро отворачивается, поправляет очки. Но на щеках видны красные пятна, и внутри меня взметается горячая волна.

— Хорошо, Топольский, — одобрительно кивает физрук, — садись на место. Только не спи.

Физра последняя. Не люблю ее еще и потому, что местными душевыми принципиально не пользуюсь, а потным не очень приятно в машину садиться.

Отец вернулся, так что накрылись мои поездки на Красавчике. С водителем ездить не хочу, лучше на такси.

Выходим с Анваром из раздевалки, за нами следуют Милена с подругами. Явно нас поджидали с Мамаевым.

Внезапно дорогу перегораживает Маша. Снимает очки и смотрит в упор.

— Топольский, — глазюки сверкают, подбородок вздернут, — мне нужна пара. Возьмешь?

У меня во рту пересыхает, дыхалка сбивается.

— Ты что, Заречная, совсем охренела? — грозно надвигается сзади Милка. Останавливаю ее, подняв руку.

— Мне не нужна пара, Заречная.

— Тогда ты, Анвар, — радостно поворачивается зловредная Мышь к Мамаеву, — возьмешь меня парой? Я буду за тебя домашку делать и кофе носить. А ты меня от всяких элитных… жучек защищать. Или как тут у вас принято?

Приятель тормозит и пялится, а я готов ему в челюсть дать. За то, что на Машку пялится. И улыбается вдруг по-тупому. Если кивнет, точно дам.

Забираю из рук Маши очки, надеваю на нее. А потом беру за локоть и тащу к воротам.

— Эй, Топольский, ты не ответил, — она вырывает локоть.

— Хорошо. Я согласен, — снова беру за локоть и веду. Она сразу поджимает хвост.

— Тогда… Куда мы идем?

— Ко мне, — говорю спокойно. — Будешь делать за меня домашку. А мне надо еще на тренировку успеть.

Глава 9.1

Маша

Подъезжает такси, Никита распахивает дверцу.

— Садись.

Смотрю на автомобиль, и салон кажется мне западней, в которую я сама себя загоняю. Мышеловкой, если совсем точно.

Запоздало соображаю, что отец Никиты может быть дома.

— А как же твои родители?

— Их нет дома, не парься.

Это хорошо, со старшим Топольским я не собираюсь встречаться.

— Чего встала? Крипово? — сверлит глазами Никита. Взгляд злой, колючий.

Лучше не нарываться, я и так его разозлила. Как порвало Милену, даже думать не хочу. Но мне совсем не страшно. Может, потому что есть Никита?

— Не крипово, — передергиваю плечами и сажусь в салон.

Топольский обходит машину и садиться рядом на заднее сиденье.

Его нога касается моей. Ник двигается ближе и прижимается бедром к моему бедру. Он в джинсах, я в брюках. Но два слоя ткани как тонкая бумага, их будто и нет.

Там, где мы соприкасаемся, кожа горит. Совсем перестаю соображать, а ему, кажется, все равно. Смотрит равнодушно в окно, руки лежат на коленях.

Сцепляю пальцы перед собой, подавляя внутреннюю дрожь. На что я подписалась? Забыла, как на меня действует Никита? Особенно, в закрытом пространстве...

Мне надо закачать на его телефон прогу, которую сбросил Севка. Вот на это я и подписалась.

Едем недолго. Лицей в центре, дом Топольских тоже. Это мы с мамой живем в спальном районе, я оттуда почти час добираюсь.

Не успеваю выскочить из машины, Никита открывает дверь и подает руку.

Смотрю круглыми от изумления глазами.

— Давай руку, Заречная, — говорит насмешливо, но глаза сужены. Он не шутит. — Вдруг сбежать решишь.

— Не решу, — бормочу под нос и выхожу, старательно его проигнорив.

Топольский ничего не говорит, кивком головы указывает на дом, и мы идем.

В доме никого, я слегка расслабляюсь. Никита ведет меня по огромному холлу, а я украдкой рассматриваю дом. Очень круто. Видно, что интерьер подобран дизайнером вплоть до книг, небрежно разложенных на низеньком столике.

Изнутри поднимается удушающая волна. У них всегда было много денег. Чтобы откупиться от следствия, чтобы не допустить суда над единственным сыном. Их жизнь ничуть не пострадала, а мама…

Когда подходим к лестнице, навстречу выходит женщина в костюме, с зализанными волосами и гулькой на затылке.

— Никита Андреевич, вы сейчас будете обедать?

— Нет, Инна Геннадьевна, спасибо. Позже. Или ты хочешь есть, Маша? — поворачивается ко мне.

Отчаянно мотаю головой. Мне порции Никиты хватит до завтрашнего вечера.

Поднимаемся на самый верх, его комната в мансарде. Точнее, там целая двухкомнатная квартира, по площади даже больше, чем наша с мамой съемная.

— То спальня, это учебка, — машет рукой Никита, и я прикладываю все силы, чтобы не покраснеть. Ну что же я так реагирую на его «то спальня»? — Садись.

Падаю в удобное кожаное кресло, которое стоит возле стола, и оглядываюсь. Учебка — это как у людей гостиная. С диваном и телевизором на полстены.

Никита разворачивает кресло к себе и упирается в подлокотники. Рассматривает меня сердито. Напряженно. И я вместо того, чтобы испугаться или разозлиться, любуюсь его лицом.

Если он мой брат, я же могу признать, что у меня красивый брат? Красивый, хоть и злой.