Игры Немезиды

— Да, близко. Потерял текилу, что ты мне дал, вот это хреново.

— Ясно. Как вышло, что вы живы?

— Опыт, — жизнерадостно ответил Амос. — Ладно, дело вот в чем. У меня есть работа. Точнее, у Персика есть работа, а я в деле. Нам нужна помощь.

— Что за работа? — в голос Эрика вернулась сосредоточенность и резкость. Деловой разговор. 

Амос приглашающе махнул Персику. Она обхватила себя руками-палочками.

— Знаешь озеро Уиннипесоки?

Эрик нахмурился и кивнул:

— Фальшивое озеро?

— Да, реконструированное. На острове Гремучая змея есть анклав. Огорожен стеной, независимая охрана. Примерно пятьдесят владений.

— Я слушаю, — сказал Эрик.

— У них есть частный космодром. Чтобы прилетать с Луны или станций у точек Лагранжа и пешком идти домой. У всех есть ангары. Скорее всего, без эпштейна, но до Луны доберемся. По дороге блокпосты не пройдешь, но можно пробраться с воды. Замки эллингов взломаны, нужно только ввести нужный код, и они откроются даже без чипа.

— Откуда ты это знаешь?

— Жила там каждое лето. Так мы уходили и возвращались с тусовок.

Эрик посмотрел на Персика, будто не понимая, как она оказалась в комнате. Он коротко рассмеялся, но не сказал «нет». Амос перехватил инициативу.

— Идея в том, что мы залезаем туда, хватаем корабль и летим на Луну.

Эрик сел на мяч, широко расставив ноги, и чуть-чуть покачался туда-сюда, полуприкрыв глаза.

— И в чем фишка?

— Фишка? — переспросила Персик.

— Ну, что мы берем? Где тут деньги?

— Их нет.

— Тогда что я получаю?

— Ты уберешься отсюда, — вступил Амос. — Здесь и до того, как кто-то опрокинул Атлантику, была дыра дырой. Лучше-то не стало.

Сухая левая рука Эрика плотно прижалась к телу.

— Давайте-ка проясним. Вы предлагаете дело, где я должен пропереть семь или восемь сотен километров, прокрасться мимо какого-то наемного эскадрона смерти, угнать корабль и взамен бросить всех и всё, что имею? А дальше что? Русская рулетка, и если я выиграю, могу оставить себе пулю? Это мой город. Я вырезал свою жизнь из треклятой кожи Балтимора и много вложил в это. Очень много. А теперь должен поджать хвост и сбежать, потому что какой-то астерский недоумок решил показать всем, что у него маленький член и мама его в детстве мало обнимала? Да пошел ты! Слышишь меня, Тимми? Пошел ты!

Амос рассматривал свои руки и думал, что делать дальше. Он чуть не рассмеялся над сентиментальной чушью Эрика, но решил, что это неудачная мысль. Он попытался представить, что сказала бы Наоми, но в этот момент Персик шагнула к Эрику, будто хотела его обнять.

— Я знаю, — в ее голосе звучала какая-то эмоция, которую Амос не смог распознать.

— Ты знаешь? Что ты, на хрен, знаешь?

— Каково это, все потерять. Как это тяжело, потому что ты все время думаешь, что оно на самом деле не потеряно, что есть какой-то способ все вернуть. Или что если будешь вести себя так, будто ничего не произошло, то не заметишь утраты.

Лицо Эрика застыло. Его сухая рука сжималась и разжималась так быстро, будто он пытался щелкнуть пальцами.

— Не знаю, о чем ты...

— В тюрьме была женщина. Она убила своих детей, пятерых. Она знала это, но говорила о них как о живых. Будто завтра она проснется, и они окажутся рядом. Я считала ее чокнутой и, наверное, как-то выдала это, потому что однажды она подошла ко мне в столовой и сказала: «Я знаю, что они мертвы. Но я знаю, что тоже мертва. Ты тут единственная сучка, возомнившая себя живой». И я сразу поняла, что она права.

К глубокому удивлению Амоса, Эрик упал в объятия Персика, обхватив ее здоровой рукой, и зарыдал у нее на плече. Она гладила его по голове и шептала что-то похожее на «я знаю, знаю». Или что-то другое. Произошло нечто трогательное и милое, хоть он и ни хрена не понял, что именно. Амос переминался с ноги на ногу и ждал. Всхлипывания Эриха усилились, а потом стали затихать. Минут через пятнадцать он выбрался из объятий Персика, дохромал до стола и высморкался.

— Я вырос здесь, — голос его дрожал. — Все, что я делал — все, что съел, все девчонки, с которыми я трахался, все это было в шестьсот девяносто пятом. — Секунду казалось, что он снова заплачет. — Я видел, как всё приходит и уходит. Видел, как дерьмовые времена становятся нормальными и обратно, и говорил себе, что такова жизнь. Что это просто замес. Но сейчас это ведь что-то другое?

— Да, — согласилась Персик, — другое. Нечто новое.

Эрик повернулся обратно к экрану и потрогал его пальцами здоровой руки.

— Там мой город. Гнилое, подлое место, оно сломает любого, кто притворяется не таким. Но... его больше нет, да?

— Вероятно, — сказала Персик. — Но начинать заново не всегда плохо. Даже в моем случае были свои плюсы. А ты имеешь больше, чем имела я.

Эрик опустил голову. Его вздох прозвучал так, будто выпустили что-то большее, чем он сам. Персик взяла обеими руками его здоровую, и они надолго замолчали.

Амос кашлянул.

— Ну, я так понял, ты в деле?

Глава тридцать девятая 

Наоми

Нескольких дней в запасе у неё не было. Скорее, часы. А судя по тому, что ей было известно — минуты. И в плане ещё имелись пробелы.