Игры с богами

– Однако! Что случилось? И в чём прикол? – скорее всего удивлялась, а не вольтижировала словами Ревельдайна. – И кто это с тобой?

– Да как тебе сказать?.. Можно этого человека назвать отголоском из далёкого прошлого.

На некоторое время повисла тишина, а потом оказалось, что дэма каким-то образом смогла просмотреть сжавшегося в кресле человека. После чего зафыркала с презрением:

– Какого такого «отголоска»?! Или ты совсем свихнулся в своих лабораториях, раз начал общаться со смертными и заставлять присутствовать при наших разговорах?

– Со мной всё в порядке, спасибо, что беспокоишься. А твои как успехи? Создала что-нибудь новенькое? Или отыскала что-то интересное?

Спокойный тон собеседника заставил и властительницу стать рассудительной и вполне вежливой. Но язвительности в её ответах не убавилось:

– Трудно создавать и творить, когда вокруг одни только сволочи, убийцы и негодяи. Да и поиском заниматься некогда, приходится защищаться от всех выше перечисленных душегубов.

– Да-а-а! Тебе не позавидуешь, – сочувствующе вздохнул Бенджамин. – Хотя ты и могла бы собирать в своём окружении людей как можно больше адекватных и честных. Или тех, кои кажутся таковыми. К примеру, таких, как твой нынешний главный консул. До чего тонко человек работает, не подкопаешься. Внешне этот Юрген Флигисс остается чуть ли не столпом честности и справедливости.

– Как я счастлива, что ты одобрил мой выбор. Трепещу перед твоей мудростью. Но я говорила не о тех, кто со мной рядом, а о тех убийцах, которые уничтожают таких…

– Кстати, об убийцах! – с усилием в тоне Прогрессор перебил Кобру. – Неужели ты до сих пор придерживаешься глупого табу на уничтожение возлюбленных?

– Это ты к чему? – насторожилась та.

– Да всё не дождусь, когда ты начнёшь вводить у себя запрет на любовь и дружбу и станешь казнить тех, кто о ней заикнётся. Это будет незабываемое шоу.

– И не дождёшься! Мне плевать на всё стадо, пусть оно само в этом определяется, но в частных случаях подобного надругательства я не позволю!

– Ха! Что-то я не слышал такой новости, что великая Азнара стала покровительницей влюблённых.

– Зря ёрничаешь. И вообще, отчитываться перед тобой о своих поступках я не собираюсь! – зло заявила дэма.

– А почему не собираешься? – задал вопрос Бенджамин и тут же сам на него ответил: – Да потому, что хороших дел за тобой не числится. И у меня твёрдое убеждение: ты, скорее, уничтожаешь всех возлюбленных из-за собственно зависти, ненависти и бессилия. Ты всегда ненавидела то, на что сама уже давно неспособна.

Только он это договорил, как на него обрушился такой поток грязных ругательств и оскорблений, что сидящий с отвисшей челюстью Поль опять перестал дышать. Ему вдруг показалось, что и малой части звучащих у него в голове слов хватит для уничтожения всего мира. Или по крайней мере сам ДОМ станет огромным скопищем пепла.

А первый судорожный вздох сделал только после рассмотрения лица Надариэля. Тот снисходительно улыбался. Если не сочувственно. Ещё и ладошкой сделал жест, обозначающий: «Не беспокойся и не принимай близко к сердцу. Она всегда такая».

Наверное, именно мешанина и жёсткость ругательств не позволили Труммеру толком разобраться в проскальзывающих претензиях Азнары к остальным дэмам. Только и отложилось в подсознании, что она кидала своим соседям по олимпу страшные обвинения. И сопровождала их уничижительными эпитетами.

Странно только, что она вообще не отключилась и не прервала разговор. А когда выдохлась и умолкла, Надариэль продолжил разговор с укора:

– Ты не забыла, что рядом со мной свидетель нашего высочайшего общения?

– Неужели он ещё живой? – опять вернулась Азнара к язвительному тону. – Уж ты ему точно не простишь того, что он узнал о тебе всё самое гадостное и мерзостное. Или ты его решил немножко модифицировать в лаборатории?

– Да я ему уже предлагал, но он как-то не горит желанием.

– Надо же! Отказался от такой благодати из твоих рук! Может, ты этого приписного и дальше жить оставишь после нашего разговора?

– Вполне! Сам он не болтлив, да и никто ему не поверит, если он станет трепаться о твоей невоздержанности. Да и к тому же он нисколько не приписной, свободный человечек. Скорее демагог, дипломат и будущий философ, если в самом деле лапки не отбросит уже завтра…

– Ага, значит, он всё-таки далеко не уйдёт, – пришла к резонным выводам Азнара. – Но всё равно не улавливаю причину его присутствия и повод для нашего с тобой разговора. Не просветишь?