Иисус Навин, Руфь, Есфирь

   3. Все исследователи обращают внимание на то, что еврейский оригинал книги нигде не называет имени Божия. Так, в настоящем месте, при всей естественности и даже потребности упоминания Бога, книга маскирует его туманными выражениями («другого места»), а, может быть, даже и здесь прямо не имеет Его в виду. В объяснение этого странного явления полагают, что автор книги, вероятно, заимствовал свое повествование из какой-либо персидской придворной хроники, на которую он, действительно, указывает в заключение своего труда), и что лишь потом — от иудейской, может быть Мардохеевой руки — это происшествие было несколько приспособлено к иудейско-религиозным представлениям;

   4. Поститесь ради меня, т. е. ради успеха дела, на которое самоотверженно отважилась Есфирь;

   5. Молитвы Мардохея и Есфири (добавление 4 к книге Есфирь) — представляют риторическое выражение их настроения в столь трагические минуты, подобно тем речам, которые так любят влагать в уста изображаемых героев греческие писатели, достигая в этом искусстве иногда удивительного совершенства;

   6. Повторение вышесказанного Мардохеем о том, что по одной только гордости (без других более важных побуждений) он не стал бы так упорно отказывать в поклонении Аману, что привело к такой опасности весь народ;

   7. Царю плотскому, т. е. человеческому, персидскому, в противоположность Царю Небесному, Богу;

   8. т. е. Аман;

   9. т. е. царя персидского. Лев — символ силы и грозности;

Книга Есфирь. Глава 5

Есфирь вошла во внутренний двор, нашла милость в глазах царя, позвала его и Амана на пир; На пиру царь обещает ей выполнить любое её желание, но она приглашает царя с Аманом придти снова к ней на пир на следующий день; Аман похваляется оказанной ему честью.

Постилась три дня, и на третий, одевшись

в одежды достойные взгляда царя,

Есфирь засияла, как в небе заря,

идя на смертельно опасное дело.

И вот царский дом. Вот и внутренний двор.

И входит Есфирь.Тотчас огненный взор

сквозь двор на неё устремился с престола.

Под взглядом таким люди падают долу.

То царь Артаксеркс на престоле своём.

В покоях открытых он царствует днём.

Есфирь ни жива, ни мертва – изваянье.

В душе лишь одно у царицы желанье:

«Пусть царь не осудит мой вольный приход,

даст вымолвить слово – за мной ведь народ»!

Увидев Есфирь, Артаксеркс удивился.

Никто ведь не смеет тревожить его.

И он не простил бы сейчас никого.

Но вид её вызвал  и радость, и милость.

И скипетр он свой золотой протянул,

Есфири надежду тем жестом вернул.

Она подошла, жезла пальцем коснулась,

и сила её к ней немедля вернулось.

А царь ей сказал: «Что тревожит тебя?

Что хочешь, проси у царя для себя.

Всесильно на свете моё государство.

Дано тебе будет вплоть до полуцарства»!

С улыбкой Есфирь отвечала ему –

грозе всех царей и царю своему:

«Смиренно просить я хотела сегодня

на пир, что устроила я для царя,

и знаю теперь – потрудилась не зря!

Пусть царь и Аман, если будет угодно,

пожалуют вместе под вечер ко мне.

Я счастлива буду их видеть вдвойне».

И царь согласился, послал за Аманом.

И вот на пиру они вечером ранним.

Прекрасными яствами царь восхищен.

Жене за вином говорит снова он:

«Всесильно на свете моё государство.

Что хочешь, проси. Дам тебе до полцарства»!

Есфирь отвечала, волненье тая:

«Я жду вас и завтра – вот просьба моя!

И если сегодня я благоволенье

в очах у царя в этот вечер нашла,

то завтра ему расскажу про дела,

что ждут неотложно царёва решенья.

И вышел Аман благодушен и сыт.

Гордыня великая разум мутит.

Тщеславия полон, от радости млея,

он видит у царских ворот Мардохея.

Не встал Мардохей, не склонился пред ним.

Он верен остался обетам своим.

И вспыхнуло яростью сердце Амана,

И разум его затянуло туманом.

Но все свои силы, скрепясь, он собрал.

И мимо прошёл, ничего не сказав.

А дома прилёг он, раскинувшись вольно.

Послал за друзьями, призвал и жену

и речь о себе, не спеша, затянул –

неумный, кичливый и самодовольный.

Аман говорил о богатстве своём:

оно возрастает и ночью, и днём.

Сынов своих множеством хвастал безмерно,

себя величая мужчиной примерным.

Рассказывал длинно про главный успех –

теперь он царём вознесен выше всех.

Седые князья и придворные слуги

готовы всегда на любые услуги.

И даже к царице был именно он

с царём и на завтрашний пир приглашён.

«И только одно мне всю жизнь отравляет, –

сказал он друзьям и Зереши – жене, –

и нет ни покоя, ни отдыха мне,

и радость – не в радость, пока не узнаю,

что сгинул, ограблен, пропал Иудей,

сидящий у царских ворот Мардохей.

Терпеть мне и ждать столько дней невозможно,

пока мы в Адаре их всех уничтожим»!

Сказала Зерешь, и сказали друзья:

«Печаль, наш хозяин, напрасна твоя.

Ты слугам вели, чтоб труда не жалея,

к утру приготовили для Мардохея

высокое древо, локтей в пятьдесят.

Ты утром наденешь свой лучший наряд,

С утра ты предстанешь пред царские очи

и скажешь царю, чтоб на дереве том

велел Мардохея повесить за то,