Икс. Место последнее

Линус зевнул и оглядел купюры. Когда начнется новый бизнес, он сможет купить квартиру, и в этой квартире на диване не будет спать какое-то ничтожество. Что там будет вместо этого, он еще не придумал, кроме того, что все будет белым как снег и кокс.

Его одолела тяжелая сонливость. В голове словно падал дырявый мешок с песком, склоняя шею и рассыпая крупинки под веками. Линус зевнул так, что чуть не вывихнул челюсть, посмотрел на ковер из денег перед собой, вяло улыбнулся и подумал: «А какого хрена», после чего растянулся на спине поверх него и закрыл глаза.

Перед сном, напоследок, Линус обычно проверял телефон. Сейчас он уснул за две секунды и забыл об этом. Даже не вспомнил, что его надо включить.

Томми

Томми оставил машину на обычном месте, на парковке к северу от станции «Эстра-Сташун». Похоже, в этом аду что-то пошло не так еще на стадии планирования, поскольку тут всегда были места. Без десяти восемь Томми подошел к автомату и оплатил парковку на один час. Когда Хенри увидит список, у него зад подгорит так, что будет не до посиделок.

На улице было чуть выше нуля, слякоть почти растаяла, лишь несколько темно-серых комков лежали под деревьями вдоль улицы Вальхаллавеген, где уже начался утренний час пик. Томми прошел к площади: там такие же вялые, как и он, люди выходили и заходили в автобусы. Попав в поток людей, идущих из метро, он рефлекторно положил руку на внутренний карман с бумагами.

В ресторане Хенри обнаружился в самом дальнем от барной стойки углу. Он сидел спиной к помещению, уставившись в большую чашку кофе. Не хватало только шляпы с широкими свисающими полями и длинного плаща. Подойдя ближе, Томми увидел, что желудочный грипп основательно потрепал Хенри. Бледная кожа, впалые щеки, и даже пересаженная челка не выдержала и безжизненно свисала на лоб.

– Привет, – сказал Томми и сел напротив. – Тяжелая ночь?

– Все время звонят всякие идиоты, – ответил Хенри не глядя на Томми. – А потом приходится звонить другим идиотам.

– Каким идиотам?

– Тем, которые в курсе того, что хочет знать первый идиот.

– Ну, Хенри, я тронут. Ты не спал и обзванивал людей только потому, что я… но я думал, ты уже говорил кое с кем?

– Говорил. Но ему я не вполне доверяю, так что хотел спросить еще пару идиотов.

Томми не понимал. Хенри лишний раз палец о палец не ударит, а сейчас он звонил и, вероятно, будил людей среди ночи, чтобы проверить данные, которые были нужны Томми.

– На тебя это не похоже, – сказал он.

Хенри состроил гримасу, поднял чашку с кофе, посмотрел на нее с отвращением и снова поставил на стол. В его голосе появились нехарактерные гуманные нотки:

– Я тоже хотел узнать. Никогда не слышал ничего подобного. Во всяком случае, наяву.

– И?

– И… Что у тебя для меня есть?

Томми похлопал себя по карману на груди.

– Хочу, чтобы ты рассказал первым. Когда получишь то, что я принес, ты будешь… нервничать.

Хенри наконец посмотрел на Томми. Его голубые глаза поблекли, под ними обозначились темные круги. Он жестом показал, что так устал, что ему на все наплевать, и произнес:

– Скажу это снова. Все это слухи и вторичные данные. И тебе ни в коем случае нельзя об этом писать.

– Даю слово, – сказал Томми.

– Твое слово стоит немного после того трюка в тренажерке в Сарае.

– Ясно, значит, ты об этом знаешь.

– Все об этом знают. Но потом ты помог расследованию, так что, думаю, баланс восстановлен.

Так Томми впервые услышал, как Хенри ясно сказал, что сведения о методах Икса, которые Томми передал в полицию, представляют ценность.

– Этот Сванте, – начал Хенри. – То, что он был страшным человеком, это еще слабо сказано. Он был по-настоящему жесток и к тому же какой-то сатанист.

– В смысле… поклонялся дьяволу?

– У него была какая-то идея о мраке. Что это не только отсутствие света, а есть, как бы это сказать, абсолютный мрак, который в то же время есть Бог. Можно добраться до этого мрака, получить над ним контроль, и тогда… что-то произойдет.

– Что?

– Об этом история умалчивает. Но, очевидно, ему удалось убедить в этом пару коллег, и это коллеги тех коллег, с которыми я говорил.

– Все это звучит скорее безумно, чем ужасно. И я знаю, что есть полицейские, которые относятся к насилию как к какому-то абсолюту. Который им, конечно, надо победить.

– Ты закончил? – спросил Хенри и подставил руку под подбородок. – Твои познания в полицейской психологии впечатляют, и я бы мог просидеть здесь целый день и слушать тебя, но, может, будет лучше, если я расскажу?

– Сорри. Продолжай.

– У него был кемпер. Серебристое «яйцо», знаешь, небольшие такие. И в этом кемпере у него был… ребенок. Маленький мальчик. – Хенри вздохнул, провел рукой по волосам и, словно подтяжка лица вдруг обвисла, стал выглядеть на свой возраст или даже старше.