Илья Николаевич Ульянов

Все это соответствовало действительности. Но были в рассуждениях и существенные недомолвки. Автор словно забывал о том, что училищные советы возглавляются предводителями дворянства, что духовенство, жандармы и полиция зорко следят за народными учителями.

Рачинский критиковал институт дирекции народных училищ. Он писал о сотрудниках этих учреждений: «Нет сомнения, что в этих должностях человек неблагонадежный может принести много вреда. Но принести пользу человек благонамеренный положительно не может. Все зимнее время этих почтенных чиновников поглощено составлением многочисленных отчетов (за гражданский год), а летом, как известно, все школы закрыты». Получалось, что усилия инспекторов и дирекции либо бесполезны, либо вредны.

Досталось и министерству народного просвещения. Одноклассные и двухклассные школы не соответствуют своему назначению, и нельзя их считать образцовыми; они лишь образец того, «как не следует устраивать сельскую школу». Учителя — выпускники учительских семинарий, по мнению Рачинского, приобретают с «множеством поверхностных знаний лишь некоторый внешний лоск и совершенно отпадают от крестьянской среды, думая, как бы примкнуть к господам и избавиться от неприглядной доли деревенского учителя». А главное, подчеркивал автор, министерство недостаточно заботится об усилении религиозности в народных школах. В подтверждение этого приводился такой факт: в изданном в 1875 году «Каталоге книг для употребления в школах» «не значится ни „Часослов“, ни „Псалтырь“, ни „Ветхий завет“! „Новый завет“ „одобрен“, но не рекомендован…»

Илья Николаевич хорошо понимал, что Рачинский передернул факты. Ведь любой священник, сам ли он преподавал закон божий в школе, или контролировал эти уроки, находил возможность познакомить учеников с литературой, распространяемой святейшим Синодом.

Автор «Заметок» доказывал, что министерство не понимает «истинных потребностей народа». В единении народа на основе церкви и сельской школы Рачинский видел единственный способ выхода из «тысячи противоречий», в которых погрязла Россия. И этому единению должны способствовать «дружные усилия людей верующих».

Лучшими учителями Рачинский считал выпускников духовных семинарий. А вообще он стоял за то, чтобы главным преподавателем почти всех предметов стал священник. Такое нововведение благотворно скажется как на крестьянских ребятах, так и на жизни самих церковнослужителей, утверждал Рачинский.

Да, были в статье Рачинского некоторые верные наблюдения; правильно были отмечены недееспособность многих училищных советов, формализм указаний и циркуляров министерства просвещения. Но что он предлагал?! Сделать сельскую школу чем-то вроде филиала церкви; обязать «батюшек» вести народное образование; с помощью школы «вытянуть» их из «пустой жизни…». Рачинский был искренне заинтересован в просвещении крестьян, не жалел на это ни сил, ни времени, ни денег, содержал на свои средства несколько школ. Но он не понимал, что его выступление объективно было на руку реакции. А случилось именно так.

Симбирское духовенство тут же ринулось на дирекцию народных училищ. В «Симбирской земской газете» 28 марта 1882 года появилась статья члена Буинского уездного училищного совета влиятельного протоиерея Баратынского, в которой он обвинял дирекцию училищ в пристрастии к «отвлеченным педагогическим приемам», осуждал за насаждение на уроках «слишком формального» изучения закона божия. Он обращал внимание властей на то, что прошедший в Симбирске съезд инспекторов значительно сократил число часов по закону божию и «без всяких мотивов, и в таком урезанном виде рекомендовал программу эту законоучителям к руководству».

Баратынский был не единственным противником народной школы. И их появилось еще больше, когда министром народного просвещения стал И. Д. Делянов — один из ярых противников широкого народного образования.

Трудно было всем сотрудникам дирекции, но наибольшие неприятности выпадали, конечно, на долю Ульянова; ведь ему как руководителю предстояло давать объяснения властям, отбивать раздраженные наскоки. В борьбе за дело своей жизни приходилось быть и бойцом и дипломатом.

Еще в 1881 году всесильный обер-прокурор святейшего Синода Победоносцев получил донесение симбирского епископа о том, что все существовавшие в губернии церковноприходские школы «дирекцией народных школ, без сношения с епархиальным начальством, перечислены в ведение земства или сельских обществ». Обер-прокурор потребовал подробных объяснений. Симбирская духовная консистория обратилась с запросом к директору народных училищ.