Илиада

Каждый из них, приближаясь, колол бездыханное тело.И, обращаясь друг к другу, они меж собой говорили:"Боги! Теперь сын Приама как будто нежнее на ощупь,Нежели в день, как зажег корабли он огнем истребленья".Так говорили они и оружие в тело вонзали.

22-375

Тою порою доспехи совлек Ахиллес богоравный,Стал посредине ахеян и слово крылатое молвил:"Милые други, вожди и советники войска данайцев!Ныне, когда благосклонные боги нам дали осилитьМужа, кто более зла причинил нам, чем прочие вместе, —

22-380

Не попытаться ль с оружьем ударить на город троянцев,Чтобы разведать, какие питают намеренья в мыслях:Крепость хотят ли покинуть, со смертью Приамова сына,Или упорствовать будут, на гибель его невзирая?Только зачем мое сердце теперь озабочено этим?

22-385

Непогребенный лежит, не оплаканный перед судамиМилый Патрокл. Его никогда не забыть мне покудаСтанет дыханья в груди и носить меня будут колени.Пусть об усопшем должны забывать мы в жилище Аида,Все же и там вспоминать о возлюбленном буду я друге.

22-390

Ныне, о, дети ахеян, хвалебный пеан распевая,К быстрому флоту вернемся и тело захватим с собою.Славу мы добыли ныне великую, жизни лишилиГектора, кем до сих пор похвалялись троянцы, как богом".Молвив, на Гектора он недостойное дело замыслил,

22-395

Мышцы ступни позади на обеих ногах проколол онМежду пятою и костью, ремни прикрепил к ним бычачьиИ с колесницей связал, голова по земле волочилась.После он стал в колесницу, подняв дорогие доспехи,Тронул бичом лошадей, и они полетели охотно.

22-400

Тучей поднялся песок над влекущимся телом, и кудриТемные с прахом смешались, в пыли голова его билась,Дивно прекрасная прежде, теперь осужденная ЗевсомНа поруганье врагов, на родимой земле Илионской.Так голова Приамида грязнилась в пыли. А Гекуба

22-405

Милого сына узрела и стала рыдать безутешно,Волосы, плача, рвала, далеко покрывало откинув.Жалобно громко стонал и отец, и кругом вся дружина,В городе жители все предавались стенаньям и воплям.Было похоже на то, как если б высокая Троя

22-410

Вся от основ до вершины пылала, объята пожаром.Мужи держали с трудом исступленного скорбного старца.Он из Дарданских ворот на долину идти порывался.В прах он упал, расстилался по грязной земле, умоляяИ называя отдельно по имени каждого мужа:

22-415

"Други, оставьте меня! О, пустите, на скорбь не взирая,Выйти из города мне одному и направиться к флоту.Буду молить о пощаде того вредоносного мужа.Возраст, быть может, почтит он и старость мою пожалеет.Ибо отец Ахиллеса таков же как я, — знаменитый

22-420