Иллюзия бога

– Ты вот про эту маленькую штучку?

Его выразительные карие глаза смотрели одновременно трогательно и лукаво. Ари нетерпеливо постучала носком туфли, разрываясь между желанием наорать на него и желанием уложить баиньки, предварительно сунув бутылочку с молоком.

– Да, я вот про эту штучку.

– Так бы сразу и сказала…

Тяжелый холодный металл лег в ладонь, и Ари поднесла его ближе к глазам. Так и есть: макаронный амулет.

– Ты… ты просто спер эту вещь? Ты что, идиот? – Она схватилась за голову. Ари ожидала этого, предчувствовала, но все равно была поражена. Даже разозлиться как следует не получалось.

– Я лечился, ясно? – Гермес, в отличие от нее, был все так же спокоен и улыбчив. – Клептомания просто так не уходит, знаешь ли. Рецидив!

– Так какого хрена не долечился? – Она перешла на крик.

Наверное, это была накопленная агрессия. Все это время Ари чувствовала, что с Двенадцатью что-то не так, но не понимала, что именно. Поэтому притворялась, будто все в порядке, чтобы подглядывать за их сказочным, сложным миром, не понимая, как в нем оказалась. Теперь она оглядывалась на все произошедшие события, и ее взгляд снова был кристально чист и пристально внимателен. В точности как после предательства Тесея, когда она думала, что больше никому не сможет доверять.

– Что ж. – Арес встрепенулся, теряя интерес к жертве. Адонис медленно осел на пол. – Раз уж все так хорошо закончилось, можем мы, наконец, поесть? Умираю от голода. Кабана готов съесть. Что, все-таки, насчет пиццы? Пиццы с ананасами, а?

– Уймись уже, искуситель, – проворчал Гермес, вытирая лоб.

Очарование окончательно рассеялось. Перед Ари была кучка студентов, боящихся посмотреть правде в глаза. Она пошла к выходу, стремясь побыстрее выйти на свежий воздух. У лестницы кто-то хлопнул ее по плечу так, что она слегка пошатнулась. Ари подняла голову, а потом подняла ее еще выше: это оказался Гефест, и смотреть на него приходилось исключительно из такого положения. Молчаливый широкоплечий великан ростом шесть футов неизменно производил внушительное впечатление. Воплощение чистой силы, которую он, впрочем, использовал разве что для сооружения загадочных механизмов на заднем дворе. Ари, абсолютно не разбиравшаяся в физике, даже не пыталась предположить, для чего можно применить его изобретения.

– Извини. – Он поправил очки, придававшие его лицу какую-то уязвимость. Обаятельной внешностью он не отличался, его черты были неподвижными.

– Не извиняйся.

Он покачал головой, тяжело опираясь на трость.

– Я ничего не сказал, но мне там тоже померещилась… Молодая женщина. Она будто что-то говорила, но я ничего не услышал. А потом она исчезла.

– Семела?

– Точно. Забыл имя. Я же с ней даже не общался. Узнал, потому что видел на той вечеринке, как они с Дитой вместе выходили из «Оракула».

Ари замерла, снова вспоминая подробности той роковой ночи. Да, так и было. Могла ли Дита стать последней, кто видел Семелу живой?

Официально Афродита и Гефест встречались. Но Дита, с ее безжалостной привлекательностью, могла встречаться с кем угодно. Она особенно благоволила Аресу. На их счастье, небеса обделили Гефеста ревнивостью. Кажется, ему вообще было плевать на все, кроме науки.

– Хотел тебе сказать кое-что. Мы, Двенадцать, уже как братья и сестры. Видели и самое лучшее, и самое худшее друг в друге, и ни то, ни другое нас не впечатляет. Я понимаю, с нами сложно смириться. Мы странные. Но мы не злодеи и не преступники. И не сердись на Гермеса, он хороший парень. Просто больно хитрожопый.

– Я могу попросить тебя об одном одолжении?

– Да? – Он сказал это с вопросительной интонацией.

– О честности. – Гефест кивнул, и Ари продолжила: – Ты тоже думаешь, что Семела покончила с собой?

– Едва ли. – Он задумчиво почесал массивный подбородок. – Рана у нее на голове была чересчур глубокой. Но я в этом ничего не смыслю. К тому же она говорила, что была в депрессии и как раз перестала пить таблетки. Кто знает, к чему это могло привести.

Ари прищурилась:

– Ты ведь сказал, что не говорил с ней.

– Они болтали с Дитой, а я… – Гефест виновато улыбнулся, – вроде как подслушивал, пока девчонки не ушли. Но копы сообщили, что это суицид. Я им и гроша бы не доверил, но тут они были настолько уверены… Думаешь, они не правы?

– Есть многое на свете, друг Горацио…

Он тяжело оперся на трость и со вздохом смерил взглядом лестницу.

– Надеюсь, наш дом скоро отремонтируют. Если Чистка всегда будет здесь, эти треклятые ступеньки меня доконают.

По слухам, Гефест хромал почти всю жизнь. Мать в период послеродовой депрессии швырнула его с утеса у их богатейшего дома. Ребенок чудом выжил, но травмы до сих пор давали о себе знать.

– Не останешься, чтобы поесть? – спросил он. – Пицца…

– Спасибо, но мне многое надо обдумать.

– Понял. Удачи, Ариадна. – Его очки блеснули так, что она не смогла разглядеть глаза.

На улице ей немного полегчало. Все внутри молило о спасительной прохладе. Ари набрала полную грудь свежего воздуха и, быстро развернувшись, едва не сшибла с ног декана.

– Извините, декан. Я просто торопилась…