Иллюзия преданности (СИ)

— Моя камеристка была влюблена в вас и просила наблюдать за вами, — улыбнулась принцесса. — Я могла быть немного… назойливой, но поверьте, невозможно представить, чтобы я не узнала вас спустя всего лишь пять лет.

— Вовсе вы не были назойливы, ваше высочество. Наши беседы доставляли мне истинное удовольствие.

— Могу себе представить, сколько удовольствия вам доставили мои жалобы о деспотичном учителе арифметики. Представляете, он до сих пор временами приходит ко мне во сне с какой-нибудь невозможной задачкой о сообщающихся сосудах… Знаете, ваша матушка была столь любезна, что помогала мне с ними, — грустно улыбнулась Эсстель. Она стояла прямо перед портьерой, опустив руки, и смотрела в залитое дождем окно. — Однажды я билась над задачей и никак не могла понять, как… связать одно с другим. А ваша матушка умела поддержать и объяснить, как ни один из моих учителей. Мне не позволено было искать помощи, тем более у советников. Это был наш с нею секрет.

Терри смотрел на темный жаккардовый рисунок на портьере над светлой макушкой принцессы, и удивлялся тому, насколько она невысокая, будто почти и не выросла за минувшие пять лет. И как волосы на этой макушке мягко вьются и непослушно торчат в разные стороны.

— Мне ее очень не хватает… — Эсстель опустила длинные ресницы. Она обратила внимание на книгу в красной обложке и коснулась шершавой обложки кончиками пальцев.

— Мне жаль, что она подвела и вас тоже, принцесса, — через силу выдавил Терри враз одеревеневшими губами. Он оказался не готов к тому, что Эсстель заговорит о его матери. Не готов к тому, что кто-то другой вспоминает ее добрым словом. Чужая любовь резанула даже больнее, чем грязные оскорбления Радека!

Терри потянул драгоценную книгу к себе и повторил шепотом:

— Мне так жаль, принцесса…

Что именно ему было жаль он и сам не знал, но чувствовал себя виноватым сразу за все. И за то, что мать украла деньги из казны и была изгнана, и за то, что в суде у семьи Риамен отняли все, и даже за то, что сейчас у него не нашлось более подходящих слов для утешения принцессы. Или все это сразу.

Король подошел к Терри и хлопнул его по плечу газетой, свернутой в плотную трубку.

— Тебе не кажется, что ты подошел слишком близко к принцессе, Риамен? Не ослепнешь?

Быть может, именно в этот момент монарх решил, что зарвавшегося бакалавра следует наказать?

Да, пожалуй. Именно в этот момент.

* * *

Стол накрыли на четыре персоны. Напротив Терри села принцесса. Наберись он решимости, мог бы без труда дотянуться до ее узкой ладони. Но ему хватило грозного предупреждения, и потому Риамен избегал даже смотреть на нее прямо. Довольно и того, что король не спускал потемневших глаз с племянника и, любезно улыбаясь, интересовался, не угодно ли почетному гостю отведать свежайшей рыбы.

— Еще ночью плавала в заливе, — похвалился король и стал спрашивать у слуги, какие блюда он может назвать.

— Филе в сырном кляре, ваше величество, — допустим, отвечал слуга. И король немедленно оборачивался к племяннику и величественным тоном спрашивал у него, как он находит филе в сырном кляре. Терри сообщал, что никогда не пробовал такого угощения. И король требовал новый рецепт от слуги, который, судя по всему, не мог понять правил этой странной игры. Зато их очень хорошо понимал Терри. Сперва он думал, что это такая шутка и Эриен вот-вот рассмеется, но тот и не думал смеяться. В какой-то момент Терри решил, что это такая недвусмысленная угроза, и приготовился к худшему, а спустя дюжину разнообразных рыбных блюд обреченно подумал, что готов на что угодно, лишь бы только этот спектакль немедленно закончился.

И он закончился. Эриен вдруг потерял к странной игре интерес, жестом отослал слугу прочь, а сам взял газету, сорвал бечевку с печатью и развернул первую полосу. Анонсы и объявления его не слишком заинтересовали, вдумчиво читать король начал с последней страницы, где располагалась криминальная хроника и некрологи. Принцесса бросила на отца настороженный взгляд, но тут же опустила голову, стоило ему поднять глаза.

— Поразительно, — с неудовольствием проговорил Эриен, откладывая выпуск «Королевского вестника» в сторону. — Моя «серая гвардия», которую я всячески выгораживаю перед начальником Управления порядка, лезет в такие дела, которые ее совершенно не касаются. Вы спросите меня, а занимаются ли они теми задачами, которые поручил им я? Нет, не занимаются. И вот так всегда.

Ему никто не ответил. Терри не мог, потому что нервничал. А когда он нервничал, то был неловок и неразговорчив сверх обычного. Он уже уронил вилку и недалек был тот момент, когда на пол со звоном полетит нож. Или книга, которую он положил на стол рядом с собой.

Страшная неловкость, сразившая Терри, имела причину — по правую руку от него сидел и скалился в фальшивой улыбке сотник Антеро Риттау. Глаза у него были холодны, как лед, а сам он даже не притронулся к белоснежной чайной чашке, от которой поднимался восхитительный медовый аромат.