Иллюзия преданности (СИ)

Терри переводил взгляд с одного лица на другое и гадал, спросит ли кто-то из них о том, что это был за человек и зачем он так поступил. Если Риамен правильно понимал, все они, и Карху с Арчером, и Римари с Парлас, прекрасно знали, с чем связаны все его «эмоциональные» побеги из-под купола. Его больше интересовал вопрос, станут ли они развивать эту тему при случайных зрителях. Особенно при наблюдателе, чьи яркие зеленые глаза внимательно следили за процессом.

Они не стали. Карху сказал, что ему достаточно такого ответа и вновь вернулся к дракам. Как минимум одна из них закончилась так, что было бы проблематично убедить комиссию, будто Терри не испытывал гнев или желание свернуть Радеку челюсть.

— Я готов принести публичные извинения Радеку за то, что ударил его, когда он назвал мою мать шлюхой.

— Кто-то может подтвердить, что Радек действительно так сказал? — спросила Парлас, неприязненно косясь на техника. Тот уже не замечал ее взглядов, слишком увлеченный тихой беседой с имперцем.

Арри вскочил со своего места, как ужаленный.

— Я могу! И не только я. Позовите бакалавров. Они подтвердят, что и Тордеррик кинулся на него первым в тот день.

— Сядьте, Рантала, — велел Карху.

Аннели потянула Арри за рукав, и тот неохотно сел, все еще сверкая глазами. Терри расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и взглядом поблагодарил друга за поддержку. Он нуждался в ней почти так же остро, как в глотке свежего воздуха.

Риамен нервничал. Все, без исключения, члены Специальной комиссии смотрели на него, как на одержимого, вне зависимости от того, что и как он говорил. Арчер неодобрительно хмурился. Лекарь норовил язвительно поддеть. Парлас поджимала губы, а Карху укоризненно качал головой, будто любое слово склоняло чашу весов не в пользу Терри.

Казалось бы, что еще обсуждать, а слушания все не заканчивались. После того, как Карху, наконец, закончил выдвигать обвинения, слово передали Римари, и он прочитал бесконечно утомительную лекцию о том, что такое делирий, и почему его необходимо лечить. Иногда он особо подчеркивал сходство поведения Терри и ярких симптомов. Указывал на вероятные причины, связанные с поражением мозга. Каждое острое слово резало по живому. Терри молчал, но никто, кроме него самого, не знал, чего стоило это молчание.

«Зря я полагался на его порядочность и родственные чувства, — думал он, разглядывая правильный геометричный узор паркетных плашек под ногами. — Да и клятва лекаря, кажется, для него ничего не значит».

— Вы признаете, что не всегда можете контролировать свои эмоции? — спросил Римари в конце своего выступления.

Терри глубоко вдохнул и медленно выдохнул, считая до четырех.

— Я могу контролировать все свои эмоции, мастер Римари, — спокойно возразил он, хотя губы при этом сводило от сдерживаемой ярости, а поле зрения сузилось до кишащего черными лентами коридора.

— Если вы продолжите отрицать, что вам нужна помощь, я не смогу вам помочь, — развел руками лекарь и вопросительно посмотрел на Парлас. Она кивнула ему и начала монотонным голосом рассказывать коллегам, что Терри никогда не показывал блестящих результатов в учебе. Все его достижения можно назвать всего лишь удовлетворительными, а поле научной работы он, дескать, всегда выбирает с риском для жизни.

Терри слушал и не слышал. Если бы он не видел, как она пунцовеет, выслушивая резкую критику короля, ему труднее было бы сдержать ядовитые вопросы.

«Если я показывал настолько не блестящие результаты, как вы говорите, как же так вышло, что все мои проекты были украдены и проданы Империи?» — одними глазами спросил он.

Но он видел. И она знала, что он знает, это чувствовалось в тусклых интонациях. Она чаще, чем обычно, поправляла съезжающие с носа очки. Парлас обвиняла будто бы по принуждению. Возможно, она с большей охотой промолчала бы или вовсе ушла.

— Несмотря на то, что, по ряду причин, потенциал этого молодого человека остался нераскрыт, я бы рекомендовала уважаемым коллегам сохранить ему рассудок. При необходимости, мы могли бы минимизировать риски, поместив его в безопасные условия.

«Безопасные условия? — Терри нахмурился и на всякий случай посмотрел на Арри. Он привык полагаться на друга в подобных ситуациях, и порой пихал его локтем в бок на лекциях, чтобы уточнить, если вдруг отвлекся или недослышал. — Что это еще за условия такие?»

Арри вытаращился на Парлас с таким потрясенным видом, что Терри заподозрил самое худшее. Возможно, пока он с чувством морального удовлетворения вспоминал, как Эриен отчитывал куратора по научной работе, та придумала нечто куда более страшное, чем стирание.

— Еще более безопасные, чем для нас всех, живущих под куполом? — усмехнулся Римари, с большим интересом оборачиваясь к Парлас. — Личный купол для одного человека? Вы полагаете это реально?

— У нас ведь есть ворота Академии, которыми мы можем управлять, — склонила голову набок Парлас. Цепочка ее очков скользнула по бледной щеке. — Мы могли бы, если возникнет необходимость, попытаться сымитировать подобную схему в рамках дверного или оконного проема.