Иллюзион, или Человек

Мы не спеша пробирались по пустым проспектам, пропуская изредка, перебегавших дорогу, пешеходов. Я с тоской думал про зимнюю резину. Раньше менял ее всегда в одном и том же месте, не поддаваясь на яркие вывески с рекламой современных автосервисов. Местечко было в гаражах, на одной из окраин города. Там делали все: любые машины, разной стоимости и габаритов. Покраску, ремонт мотора, салона, заправку кондиционера, выдували вмятины, шпаклевали, сверлили, мыли, меняли расходники и да, там был лучший шиномонтаж на всю страну, я был в этом совершенно уверен. Потому что там был Леня.

Если бы из меня получился поэт, клянусь пел бы ему оды и сочинял пьесы. Как он безошибочно выставлял колеса, с какой любовью осматривал шины! Но самое главное – это был улыбчивый мужик лет пятидесяти, который травил анекдоты, как бы между делом. При этом память у меня на такие вещи совершенно отсутствует, да и бесполезно, не блеснуть ими в офисе. Потому что так рассказывать, как это делал он, невзначай, со спокойной интонацией и хитрым прищуром, нельзя научится. По началу признаюсь, даже их записывал. Потом понял, что на такой бриллиант можно только приезжать посмотреть, если на крестьянку нацепить чистый бархат и диадему, не стать ей королевой, так и тут. Примерять его талант на себя, я бросил. Но приезжать и наслаждаться – нет.

Любое самое расхлябанное и препаршивевшее настроение улетучивалось как только видел его рабочую куртку. Когда я приехал через день после похорон матери и был настолько грузен, что приподнять завесу новой могильной плиты в душе, казалось, не смог бы никто, он сказал два предложения, вроде:

– Голова болит, а?– и прищурился – как говорил дядя Изя: шампанское по-домашнему – это водочка под шипение супруги.

И черт бы меня побрал, я улыбнулся!

Но счастью суждено было растаять. Леня уехал к своим детям на землю обетованную. И я настолько искренне завидовал теперь его детям и всему Израилю, что ходил сам не свой уже с неделю. Натыкаясь на вывеску очередного автосервиса, внутри щемило.

Наконец, я припарковался, мы приехали рано для выходного дня и свободного места было, как на футбольном поле. Народ будет подтягиваться за покупками и развлечением только после обеда, и если жена не потащила бы меня, шантажируя поездкой к своей маме, то сейчас был бы я со своим народом, то есть в кровати.

Глава 3

Отлучившись "по делам" я спустился на обустроенную территорию возле парковки. Общипанные невидимой рукой деревья, как тушки курицы с торчащим то тут, то там пером, выглядели уныло. Все их богатство было сметено и убрано, от того площадка казалась еще печальнее. Скамейки было почти пусты, изморозь падала на плечи. Остановка автобуса, если исключить две заблудшие души с пакетами сквозь которые торчали бока бананов и молока, пустовала. Я присел, души недоверчиво оглянулись, наверняка подумали про меня: алкоголик. Мне понравилось, телефон доставать не стал. Засунув руки поглубже в карманы, стал смотреть вдаль. Порывы ветра периодически закидывали в лицо мелкие брызги и шумели в ушах.

– У вас не будет прикурить?

Я повернул голову. Коротенькая алая куртка надувалась и опадала как парус. Русые волосы выбивались из-под плотного капюшона, две пряди выбрались из плена и теперь ветер, увлеченный, трепал их. Она щурилась.

– Будет.

Теперь я поглядывал на нее. В такой холод она все же присела на соседнюю скамейку, возле ее ног стояло три огромных пакета. Я наклонился поправить шнурок и оглянулся, нет, рядом никого. На нее смотреть стеснялся, только чуть-чуть разглядел, что у нее совершенно белое лицо.

Подъехал автобус. Она встала и аккуратно, подняв свои торбы пошла к нему, разжала кулачок с монетами и повернулась лицом к окну. У нее были темные, лишенные любой суеты, такие глаза, будто она вглядывалась в колодец, а на его дне лежал я.

Автобус уже давно уехал, дождь кончился и телефон вибрировал в ладони. На меня вдруг навалилась такая усталость, невозможно было собраться, чтобы встать. Ватный человек с ватной головой и конечностями, мокрый от дождя привалился к скамейке и закрыл глаза. Ватный человек, собрав все силы, выдернул себя из плена деревянной опоры и стал вышагивать по тротуару. Все кругом вдруг потеряло свою отчетливость, предметы и люди, они казались каким-то пластмассовыми и я как на ниточке был выдернут из этой действительности, потерял плоские краски эмоций и завис где-то сверху. Время внутри меня замедлилось, а вокруг наоборот ускорилось. Призрачная действительность летела вокруг меня раскачиваясь и закручиваясь в спираль. Довышагивая телом до входа в торговый центр, я остановился – что-то зазвучало рядом. Мееедленно поворачивая голову и пытаясь соединить изображение, увидел женщину.

– Гкрлапрджвжлитшклыж? – я придвинулся к ней поближе, разглядывая круглое, чуть опухшее лицо, закрытое бежевым слоем до самого начала роста выбеленных на висках волос. Она продолжала открывать напомаженный рот.